Велга поёжилась, прижимаясь ещё теснее к Рыжей, запуская пальцы в густую шерсть.

– Святая Лаодика, – слова молитвы прозвучали едва слышно, чтобы ненароком не привлечь случайного прохожего, что забрёл бы в кладбищенскую рощу в это время. – Как душа твоя ярко светит, озари эту тёмную ночь. Как любовь в моём сердце…

Он появился из теней.

Из ниоткуда.

Велга не смогла даже вскрикнуть. Позвоночник пронзил холод. По коже пробежали мурашки. Леденящий страх сковал её. Распахнув широко глаза, она уставилась на незнакомца. И узнала.

Это был он – белое чудовище из яблоневого сада. Окровавленный дикий зверь, что преследовал её прошлой ночью.

Рыжая подняла голову и тихо утробно зарычала.

– Не приближайся…

Во мраке кладбищенской рощи его можно было принять за духа Нави. Белые волосы, белые глаза, белая обескровленная кожа. И тёмные, багрово-кровавые в отблесках костра одежды. Он ступал неслышно, двигался плавно, точно и вправду плыл над землёй. И лицо его – застывшее, точно лицо мертвеца.

Он медленно поднял одну руку.

– Я не обижу тебя, Велга, – голос чудовища оказался низким и хриплым, как у настоящего зверя. Он баюкал, точно мурчащий кот, и в то же время напоминал похоронную песню, что обещала вечный покой.

Все гневные угрозы потонули, погребённые липким леденящим страхом. Велга сильнее прижалась к Рыжей.

– Не…

– Я пришёл помочь… господица, – чуть склонив голову, он положил правую руку на сердце. – За тобой идут люди лендрмана Инглайва.

– Что? – её вновь пробрал озноб, и Велга дёрнулась всем телом, сжала плечи, точно нахохлившийся воробушек.

– Рано или поздно он узнает, что ты здесь, господица, – произнёс зверь тихо, терпеливо и не спеша, как если бы они стояли в храме на закатной службе. – Глупо оставаться одной на кладбище, когда тебя ищут по всему городу. – Голос его звенел и переливался, шипел, как и у всех рдзенцев родом с левого берега, хотя больше он походил на лойтурца.

Сильнее пальцы впились в собачью шерсть, и Рыжая дёрнулась, то ли пытаясь вырваться, то ли готовясь накинуться на чужака.

– Так положено.

– Здесь ты в опасности, – он протянул руку, и Велга едва не упала.

Рыжая зарычала.

– Не подходи!

Как ни удивительно, чудовище послушалось её.

– Будь по-твоему, – он поднял руки, показывая ладони. – Но позволь мне остаться.

– Что? Уходи прочь. Ты… это был ты! В саду. Я видела, как ты убил Муху.

– Кого?.. – он нахмурился. – Я и вправду был вчера в саду, княжна. Я пришёл спасти тебя по приказу твоего жениха.

– Но я видела… как ты… матушку…

– Там было много людей, княжна, и много скренорцев. Меня часто принимают за лойтурца или скренорца из-за волос, но… зачем мне трогать госпожу Осне?

Зверь оглянулся по сторонам, прислушиваясь к ночи.

– Я буду неподалёку, – пообещал он, бросая равнодушный взгляд. – Не забывай менять свечи.

Только теперь Велга заметила, что свечи на могилах почти прогорели. Она подскочила, поспешила заменить, а когда снова огляделась, незнакомец уже пропал.

Но теперь роща наполнилась тревогой. И в каждом шорохе, в каждом птичьем возгласе Велга слышала топот скренорских сапог. Как она ни старалась не думать, но мысли кружили в голове беспокойным роем, а сердце бешено колотилось.

Рядом ли Инглайв? Нашёл ли он уже её? А тот, второй? Где он теперь? Велга до рези в глазах вглядывалась в темноту, но роща надёжно скрывала кладбище от города, как и весь остальной мир от Велги.

И лишь на рассвете, когда мир посветлел и запестрел тусклыми красками, она заметила его: белый зверь сидел под деревом у дороги, там, где прошлым вечером остановилась повозка князя. Он, кажется, спал, но стоило раздаться скрипу колёс, резко вскочил и скрылся в стороне за кустами.

Велгу бил озноб, когда она ступала к повозке. Её ждала мрачная Тихона.

– Жива? – спросила она недовольно, будто надеялась на другой исход.

Велга с Рыжей залезли в повозку, упали на лавку, и мир вокруг закружился. Напоследок, прежде чем совсем погрузиться в забытьё, Велга оглянулась на дорогу, убегавшую от кладбищенской рощи, и ей показалось, что она заметила мужчину с белыми волосами. Он смотрел ей вслед.

Днём она бредила, металась на смятых простынях. Тихона укрывала её мехами, но Велге всё равно было холодно, а по лицу тёк пот. Она пришла в себя лишь на закате. И поверила, что всё ей только привиделось: и ночь, проведённая на кладбище, и белый зверь, обещавший её спасти.

Но наступила вторая ночь. И снова князь проводил Велгу до самой рощи. И снова тётка отказалась ехать с ними.

– Поражаюсь твоей отваге, дитя. – Белозерский погладил её по плечу на прощание, и Велга едва сдержалась, чтобы не отпрянуть.

– Я вовсе не отважная, князь, – пролепетала она.

Это он отправил Велгу на кладбище против её воли. Она бы сама ни за что не вернулась. Плевать было на обряды. Плевать на порядки предков. Все порядки были нарушены, когда Буривоев похоронили не на Калиновых холмах, а на простом кладбище недалеко от Старгорода.

– Да озарит Создатель твой путь, – пожелал на прощание князь.

Велга с почтением поклонилась и мысленно пожелала князю сгинуть в Пустоши.

На этот раз незнакомец пришёл сразу, как уехал князь.

– Господица, – поклонился он.

– Уйди, – выдохнула Велга.

– Я прошу тебя пойти со мной.

– Нет! – она выкрикнула слишком решительно, слишком громко.

– Тебя всё ещё ищет Инглайв, – напомнил зверь.

– Я должна провести обряд.

Больше всего Велга мечтала сбежать, послушаться совершенно незнакомого пугающего человека, но, несмотря ни на что, князь был прав. Порядок требовал, чтобы Велга осталась на кладбище. Чтобы три ночи она провела с родными, чьи жизни забрали силой.

– Хм, – только и сказал зверь.

Он сел с другой стороны костра.

– Уходи! – повторила Велга в отчаянии.

Рыжая подняла голову, недоверчиво глядя на незнакомца.

– Я замёрз вчера у дороги. Лучше погреюсь у огня, – пожал плечами мужчина. – Если хочешь, уходи сама.

– Не могу.

– Тогда будем ждать Инглайва вместе… – Он чуть запрокинул голову и посмотрел на кроны деревьев. – Знаешь, почему здесь ольховая роща?.. Княжна? – он добавил это с таким значением, с такой лёгкой, едва уловимой, как первый снег, издёвкой, что Велга не решилась обидеться.

Возможно, ему, простому наёмнику, было слишком непривычно обращаться к знатной девушке? Может, ей это вовсе показалось?

Она слабо помотала головой: вправо, влево.

– Свежий сруб у ольхи кровоточит. Люди верят, что если посадить на могиле ольху, то душа в неё переродится. Нужно сделать из такой ольхи дудочку, и она споёт о том, кто её убил.

Передёрнув плечами, Велга вскинула взгляд