— Верно! Даешь! — закричали в цехе.

Костриков достал бумажку и огласил список стачечного комитета.

Взметнулось множество рук.

Тут же на паровоз с красным знаменем поднялся Реутов, сделал знак рукой, прося тишины.

— Товарищи! Жандармы и полицейские разоружены боевой дружиной. В кабинетах начальника станции и начальника депо установлен караул. Вся власть на станции Тайга находится в руках стачечного комитета! С победой вас, товарищи! Ура!

Его слова потонули в радостном крике и гуле аплодисментов...

3

Тайга бастовала. На путях стояло уже несколько составов. Прибыл и был задержан пассажирский поезд. В депо митинговали. Шло горячее обсуждение царского манифеста. В огромном ремонтном цехе собрались рабочие депо, машинисты, кочегары, сцепщики, пришли жители поселка, крестьяне и даже пассажиры стоящего на путях поезда.

Один из них, в добротной шубе и каракулевой шапке, поднялся на помост из старых ящиков, где председательствовал Костриков.

— Я не могу согласиться, господа, с предыдущим оратором, начисто зачеркнувшим манифест. Вот послушайте! Он у меня с собой. — Господин достал манифест, развернул. — Тут же написано: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах неприкосновенности личности, свободы совести, собраний и союзов...» Каково? Ведь мы же с вами собрались здесь, и нам никто не мешает. Говорим, обсуждаем, спорим...

— Осади назад! — резко прозвучало под сводами.

— Назад! Я приказываю! — взвился дребезжащий голос, и в высокие распахнувшиеся двери, куда обычно въезжали паровозы, хлынула лавина солдат с винтовками на изготовку. На помост вскочил Реутов, потянул Кострикова за рукав:

— Скорей, скорей за мной, депо оцепляют солдаты. Или из Томска пригнали, или воинский эшелон высадили.

Сергей спрыгнул с помоста, юркнул в толпу. Реутов вывел его в запасную дверь, и оба бросились к стоящему на путях маневровому паровозу.

— Эй, ребятишки! — крикнул Реутов. — Дело труба. Солдаты осадили депо. Постарайтесь прорваться к Томску. Надо спасать товарища.

— Давай залезай, раз такое дело, — раздался простуженный голос машиниста.

Сергей пожал руку Реутову, взобрался. А тот побежал к будке стрелочника, открыл семафор. Паровоз зашипел, дохнул паром и выскочил на томскую ветку...

4

Сергей спрыгнул с паровоза, не доезжая Томска, и в обход станции вышел в город. Начинало смеркаться. «Пойду к Кононовым, больше не у кого укрыться», — подумал он и зашагал быстрее. Из переулка выскочили двое в полушубках, чуть не столкнулись с Сергеем.

— Ба! Костриков! Ты откуда взялся?

Сергей узнал дружинников Корнеева и Кадикова, обрадовался.

— Я-то из Тайги, туда нагрянули войска. А вы куда мчитесь?

— В управление дороги. Там черносотенцы теснят наших. Сейчас только прибежал связной.

— Тогда и я с вами. Айда!..

У здания управления железной дороги бушевала вооруженная толпа. Ломали двери, били стекла окон, пытались ворваться в помещение.

— Батюшки, да что же вы делаете? — кричала с тротуара какая-то старушка. — Там же жалованье выдают. Пришли женщины с детьми.

— Слышал? — шепотом спросил Корнеев.

— Да, плохо... — отозвался Сергей, — пошли в обход, здесь не пробиться.

Во дворе у закрытой двери тоже толпились черносотенцы.

— Вон там, за выступом, окна подвала, идемте, — шепнул Сергей.

Незаметно пробрались за выступ. Тут никого не было. Сергей стволом отогнул ржавые гвозди, вынул раму, осторожно поставил рядом. Во второй раме форточка была приоткрыта. Через нее открыли окно, влезли.

— Тихо! Свет не зажигать, — предупредил Сергеи. — Где это мы? Какие-то столы?

— Да это же бильярдная, — сказал Кадиков. — Я тут бывал. Через комнатку маркера есть выход на лестницу. Пошли!

Пробрались на второй этаж, нашли своих.

— Ну, что, ребята? Много ли вас? — спросил Костриков.

— Мало. И первый этаж уже горит.

— Кадиков! Ты тут знаешь ходы и выходы. Беги! Выводи через бильярдную женщин и детей. А вы, ребята, к окнам, попробуем задержать черную сволочь. Только бейте наверняка!

Кадиков убежал, дружинники начали отстреливаться...

Вдруг что-то затрещало, тяжело ухнуло. На первом этаже у двери дико заревела толпа.

— Бандиты ворвались в дом. Айда вниз, ребята! Надо их удержать в коридоре.

Бросились к дальней лестнице и, отстреливаясь, пропускали безоружных людей в бильярдную. Но вот из-за дыма совсем ничего не стало видно. И, как назло, кончились патроны. Задыхаясь от дыма, ощупью они добрались до бильярдной и, помогая друг другу, вылезли в окно...

5

В городе свирепствовали черносотенцы, громили еврейские лавки и магазины, хватали и убивали подозрительных. По слухам, в ту ночь полностью сгорело здание управления железной дороги, где задохнулось в дыму и погибло в огне около трехсот человек. Много людей было убито на площади и улицах города.

Пожары продолжали бушевать. Сгорели городской театр, крупчаточная фабрика, здание городской управы, где когда-то служил Сергей.

По городу начались облавы и аресты. Хватали всех, кто хоть внешним видом был похож на стачечника.

В одну из тревожных ночей схватили и Кострикова. Его снова привели в ту же тюрьму, где он проходил свое «крещение»...

6

Кострикову не предъявляли никаких конкретных обвинений, но пытались запутать, давали читать сфабрикованные показания, подсаживали к нему «кукушек», но он держался стойко и все отрицал.

Следственные власти догадывались, что Костриков связан с РСДРП, но прямых улик у них не было. Держать же его без предъявления обвинения по закону не имели права. Но, напуганные вооруженным восстанием рабочих в Москве, власти, попирая закон, не выпускали его из тюрьмы.

Жандармский полковник Романов, просматривая дело Кострикова, недовольно хмурился.

— Хотя бы оружие нашли у него... Уж я бы тогда приказал с ним расправиться. Да-с. Такое сейчас время... Этот нашумевший Бабушкин, буйствовавший в Иркутске и Чите, был недавно расстрелян без суда и следствия. Что же делать нам с этим мальчишкой?.. Ведь только исполнилось девятнадцать. Велю выпустить и установить наблюдение. Надо схватить на месте преступления...

Томский комитет РСДРП снова ушел в глухое подполье. Было потеряно много людей, пострадало имущество партии. Чудом удалось сберечь лишь печатный станок и шрифт. Для активизации революционной борьбы необходимо было срочно соорудить подпольную типографию. К этому делу и решено было привлечь выпущенного из тюрьмы Кострикова.

Еще до его возвращения комитетчики купили у вдовы чиновника двухэтажный рубленый дом в тихом месте, в конце большого сада известного всему городу доктора Грацианова.

Дом этот несколько лет пустовал, нуждался в ремонте, поэтому и был куплен дешево. Купчую крепость составили на подставное лицо — некоего приказчика Власова,