последних - бог миловал. Видимо, ни одна ползающая тварь не выдерживает полярного холода, не то, что человек. В летнее время организовать баню было несложно. Грело, хотя не очень, солнце, и воды было хоть отбавляй. Бери из любой снежницы, наполни до краев бак, разогрей на АПЛ и плескайся себе на здоровье досыта. А упаришься - ныряй в озерцо, голубеющее прямо у входа в палатку.

Другое дело сейчас. Темнота, снег, мороз, да и бензина - в обрез. Но терпеть стало больше невмоготу.

-  Михал Семенович, - обратился Сомов за ужином к Комарову, - не пора бы баньку организовать? Все небось истосковались по горячей воде.

-  Будет сделано, - охотно отозвался Комаров. - Чего ж там откладывать? Счас прямо и пойду городить банный агрегат. Он у меня с лета лежит в мастерской.

Агрегат, о котором напомнил Комаров, состоял из трехсотлитровой бочки из-под бензина, в центре которой к отверстию в днище была приклепана широкая труба. Эдакий своеобразный самовар. Для бани выделили запасную гидрологическую палатку, обложили ее снежными кирпичами, пол застелили листами фанеры и покрыли брезентом. По окружности палатки у стенки поставили ящики-полки. Общими усилиями нарезали целую гору снежных кирпичей. Главным банщиком назначили безотказного Зяму Гудковича. Агрегат поставили на высокую железную треногу, разместив под ним АПЛ. Наконец все предварительные работы были закончены: бочку набили снегом, АПЛ заправили бензином, и она, весело гудя, принялась за дело. К вечеру в бочке заурчало, забулькало, и первая партия счастливцев, вооруженная мочалками, мылом и единственным, сохранившимся с летних времен веником, скрылась за откидной дверцей бани.

Как описать оханья и уханья поклонников мыла и горячей воды, забравшихся, чтобы не отморозить ноги, на ящики? Лампа гудела, вода в "самоваре" весело клокотала, пар клубился, и вниз на фанеру стекали черные потоки мыльной воды.

Согласно неписаным станционным правилам, последними в баню пошли Сомов с Никитиным. Они уже сбросили всю одежду, основательно намылились, налили шайки до краев горячей водой, как вдруг лампа фукнула и погасла. Гудкович, взявшись за починку, присел на корточки, поковырялся примусной иголкой в капсуле, подкачал насосом, подернул регулятор и, промолвив: "Теперь полный порядок" - поднес спичку. Раздалось громоподобное уу-фф, и к потолку взлетел столб пламени. Палаточный полог вспыхнул, как спичка. Шайки были мгновенно выплеснуты на огонь, бак перевернулся, и водопад обрушился на злосчастную АПЛ. Пожар удалось погасить довольно быстро.

-  Ничего себе попарились, - ворчал Макар, стирая с себя подсохнувшую мыльную пену. Но Сомов, которому и на этот раз не изменил оптимизм, засмеялся в ответ:

-  Хорошо бы мы выглядели, если бы пришлось нагишом бежать по сорокаградусному морозу по снегу. Считайте, Макар Макарович, что мы с вами отделались легким испугом.

За ужином, на котором в честь бани и воскресенья было разрешено по "пять капель" коньяка, эта история была предметом шуток и подначек в течение всего вечера. Хохотали все: и четыре пары "чистых" (отличавшихся белыми, отмытыми от многомесячной грязи лицами), и пара "нечистых", закопченных, как трубочисты, и немытый Гудкович.

-  Нет, вы поглядите на них - прямо пещерные человеки, - измывался Гурий Яковлев, расчесывая рыжеватую бородку. - Им бы сейчас копья в руки и живого мамонта рядом.

-  Кстати о мамонтах, - вдруг расплылся в улыбке Сомов, видимо вспомнив один из самых блестящих арктических розыгрышей.

Все навострили уши, предвкушая необыкновенную историю.

-  Так вот, - начал свой рассказ Сомов. - Дело было во время экспедиции "Север-3". Мы тогда в ожидании погоды куковали на Диксоне. Как поется в песне, "четвертый день пурга качается над Диксоном". Самолеты экспедиции были едва видны за огромными сугробами, а ее многочисленные участники, ругая синоптиков (будто они были в чем-то виноваты), изнывали от безделья и развлекались как могли: кто преферансом, кто домино, кто чарками спирта и бородатыми анекдотами, или просто спали по двадцать часов в сутки, поднимаясь лишь на прием пищи.

Пассажирский зал недостроенного аэропорта походил на шумный цыганский табор. Просторное помещение было вдоль и поперек завалено мешками с полярной одеждой, ящиками с научным оборудованием и запасами продуктов, заставлено раскладными походными койками, на которых в живописных позах коротали время "пленники пурги".

Володя Шамов - второй пилот трудяги-Лишки (Ли-2) - просматривал очередной сон, когда кто-то потряс его за плечо. Он приоткрыл глаза и увидел нагнувшуюся над ним полуодетую фигуру бортмеханика Васи Мякинкина.

-  Ну чего тебе, - недовольно пробурчал Шамов. - Такой шикарный сон видел: Сочи, пляж, девочки. И надо же было тебе разбудить меня на самом интересном месте.

-  Потом досмотришь. Небось утомился "сдавать на пожарника". Дело есть.

-  Ну говори скорее, что там у тебя за дело, а то я хочу сон досмотреть. Пурга не унялась?

-  Унялась, не унялась - какая разница, - сказал Мякинкин, - дело-то срочное. Надо побыстрее спецгруз оформить.

-  Что же это за такой важный груз? Опять начальство какую-то хреновину надумало?

-  Сено!

-  Сено?

-  Ты часом не поддал прилично и закусить забыл? - съехидничал Шамов. - Какое на Диксоне может быть сено?

-  Самое что ни на есть обыкновенное сено. Травка такая, желтенькая, мягонькая.

-  Мы что ж, на полюс коров повезем?

-  Не коров, а мамонтов! И не на полюс, а в Москву!

-  Мамонтов!! - Шамов даже привстал в мешке от удивления. - Откуда тут, на Диксоне, мамонты?

-  Да не на Диксоне - на Чукотке. Самые натуральные, все в шерсти, с клыками и даже хвостик сохранился. Их там на Чукотке выкопали из вечной мерзлоты, а они взяли и оклемались. Вот и задали начальству задачу. На Чукотке кормить их нечем, а навигация только в июле начинается. Не ровен час помрут: в самолет их ведь не засунешь. Вот и порешили гнать их своим ходом до Архангельска. А чтобы бедняги по дороге не померли с голодухи, приказано сбрасывать им с самолета сено.

-  Ну и дела, - пробормотал Шамов, уже совершенно проснувшись. - А разве мы в одиночку с этим делом управимся?

-  Конечно, не управимся. Поэтому такое же задание поручили экипажам Котова и Малькова. Но закавыка в том, что сено в порту заготовлено в двух видах: в тюках и россыпью. Поэтому надо успеть получить брикетированное. Его и грузить легче, и сбрасывать проще. А если достанется рассыпное - с ним хлопот не оберешься. Так что давай поторопись, дуй к начальнику аэропорта. Будет отказываться - не поддавайся. Стой, как панфиловцы у Дубосекова. Посули,