Шрифт:
Закладка:
Разговор перешел на медвежью тему.
- Вот удивительно, - сказал Петров, - летом от медведей отбоя не было. Того и гляди, слопают кого-нибудь. А сейчас хоть бы один поганенький появился. Так нет. Куда они запропастились?
- А ты, док, хоть раз видел живого белого медведя? - тоном бывалого охотника спросил Дмитриев. - Небось только в Московском зоопарке?
- Видел, Саша, видел. И не дай бог увидеть его еще раз, как на Северной Земле. Дело было в 1949 году. На Северной Земле, прямо на льду пролива Красной Армии была организована промежуточная база экспедиции. Навезли туда всякого добра: бензин, научное оборудование, продукты, а с мыса Челюскин приволокли большую бочку кислой капусты.
Поставили две палатки и разместились с удобствами. Благо, оленьих шкур у нас было навалом и продуктов до отказа предостаточно. Живи себе в тепле и уюте, попивай чаек (и не только чаек, кое-что из Москвы для сугреву прихватили). Метрах в пятидесяти от палаток соорудили стеллаж для продуктов, подкатили пресловутую бочку с кислой капустой и поставили на попа. Погода стояла отличная, и первая ночь на льду прошла спокойно. Шум начался поутру. Нас пробудил истошный крик вахтенного: медведи!!! Нас буквально выдуло из спальных мешков.
Глядим, у стеллажа пасется медвежья парочка. Один небольшой - видимо, медведица, второй - настоящий гигант. Ничего не скажешь - царь арктической пустыни. Пока мы обменивались восторженными выкриками: ну сила, вот это медведище, медведь стал на задние лапы и, запустив когтистую лапищу в бочку, зачерпнул приличный шмат капусты. Зрелище огромной зверюги, поедающей капусту, было настолько уморительным, что мы, забыв об опасности, решили разглядеть гостей поближе.
Но самым прытким оказался наш инженер. Он нырнул обратно в палатку и, держа в руках фотоаппарат, побежал к стеллажу, не обращая внимания на крики: стой, куда ты, назад. Метрах в десяти от медведей он припал на колено и давай щелкать камерой, увековечивая фантастическое зрелище медведя-вегетарианца.
И тут, произошло неожиданное. Медведь развернулся и, сделав два огромных прыжка, очутился рядом с фотографом. Тот уронил камеру и, словно окаменев, от страха повалился на снег, закрыв голову руками. Мы застыли в ужасе. Медведь занес когтистую лапу над жертвой. Еще мгновение... И в этот момент из палатки выскочил наш шифровальщик Саша Васильев с карабином в руке.
Почти не целясь, он выпалил в медведя. И, о чудо, зверь зарычал и замертво повалился на инженера. Пуля угодила прямо в сердце.
Медведица, напуганная выстрелом, отбежала в сторону, а мы кинулись к нашему товарищу. Оттащили тушу. К счастью, инженер не пострадал. Но еще двое суток он молча сидел в углу палатки, потеряв дар речи.
Самое удивительное в этой истории оказалось, что в карабине был единственный патрон. Да, дорого мы могли заплатить за наше легкомыслие. А ведь знали, что Северная Земля - царство медведей.
- А меня тоже чуть медведь не сожрал, - сказал Дмитриев, разглаживая свою мохнатую бороду.
Все заулыбались, ибо эту историю, приключившуюся с Сашей летом, слышали от него неоднократно в разных вариантах, каждый раз обраставшую новыми подробностями. Но в нас с Миляевым он нашел благодарных слушателей.
- Вот как сейчас помню, - начал Саша свой рассказ, - дежурил я по камбузу. Приготовил обед и решил узнать у кого-нибудь, который час: не пора ли приглашать к столу. Вышел из палатки, гляжу, из аэрологического павильона Канаки показался. Потянулся, прищурился на солнышко. Я ему кричу: "Вася, который час? Обед уже готов". Он оттянул рукав, чтобы на часы посмотреть, да вдруг как заорет: "Сашка, берегись. Медведь!!!" Я обратно шасть в палатку. Я сначала вроде бы и не понял, где он медведя увидал. Обернулся и обомлел. На сугробе у камбуза зверюга стоит метров на восемь.
- С гаком, - не выдержал Гурий.
Дмитриев посмотрел на него, вложив в свой взгляд бездну презрения, и невозмутимо продолжал:
- Поднялся он на задние лапы, носом водит, вынюхивает, значит, чем поживиться.
Я туда, сюда. А карабина нет. Дернул меня черт поставить карабин у палатки радистов. Так разве туда добежишь? Вдруг он, гад, как прыгнет через сугроб. Я нырь в камбуз, дверь захлопнул, а он уже тут как тут. Толкнулся в дверь и аж зарычал от злости. Он напирает, а я держу что есть силы и думаю: "Ну, конец тебе, Саня". Вдруг рядом как бабахнет. Медведь заревел благим матом и бежать. Что тут началось... Все повыскакивали из палаток, вопят, из карабинов палят. Медведь метров пятьдесят пробежал и свалился. Охотники его окружили. Каждый кричит, клянется, что это он убил медведя. А громче всех - Комаров. Я, говорит, точно видел, как моя пуля прямо под лопатку ему попала. Он даже подпрыгнул. Пока охотники спорили, кто из них самый меткий, Вася финку вытащил и распорол медведю брюхо. Тут все кинулись пули искать. Одну в самом сердце нашли - это уж точно Васина была, - а две в заднице сидели. Вот тебе и снайперы. Смех и горе.
Пошумели, поспорили, а тут Михал Михалыч и говорит: вы бы лучше посмотрели, что там у него в желудке. Интересно, чем же он питался, забравшись так далеко от берега. Канаки разрезал медвежий желудок. И знаете, что там в желудке у него оказалось? Ни в жисть не поверите. Капустная кочерыжка и три папиросных окурка.
- То-то он к тебе, Саша, на камбуз приплелся перекусить, - заметил с ехидцей Щетинин.
Конечно, даже в светлое время встреча с белым медведем опасна, хотя и не столь страшна. Но столкнуться с хозяином Арктики нос к носу в полной темноте... Бррр!
И хотя никто уже давно не замечал в окрестностях лагеря не только медведей, но даже медвежьих следов, все испытывают тайный страх при выходах на аэродром, на исследовательские площадки и даже при посещении туалета.
Не случайно Никитин во время своего дежурства записал в вахтенный журнал: "Темнота вносит много неудобств. Наружные работы можно проводить только с освещением. Человек привыкает ко всему. И с этим неудобством можно смириться. Но вот с
