* * *

Ты с крыши улыбнулась мне, прекрасна и светла,

Густыми прядями волос мне сердце оплела,

Пускай Аллах испепелит твои густые пряди,

От городских родимых стен меня ты увела.

* * *

Ты стройный кипарис, твоя кудрява крона,

Ты улыбаешься — уста как два бутона,

Ты улыбаешься иль нет, мой сладкий друг,

Я заплачу калым, коль будешь благосклонна.

* * *

— В тонкой чадре ты на крыше, ступила на край.

Кто ты — жена ли, невеста ль? — поди-ка узнай.

— Что ты пристал? Для чего любопытство такое?

Вся я как сахар, куда ты меня ни лобзай.

* * *

Кто ты — луна? Что ж за тучу спешишь поскорей?

Ты — мусульманка? Так что ж тебе гебры милей?

Коли ты знаешь, что должен погибнуть влюбленный,

Что же ты тянешь, бездушная? Сразу убей!

* * *

— Девушка, как я желаньем томим! Что ты скажешь?

Надо скорее открыться родным. Что ты скажешь?

— Если открыться родным, то не жди ты добра,

Мигом обкрутят меня, но с другим. Что ты скажешь?

* * *

Шахиня всех девиц, о, как ты мне желанна,

Ты юный саженец в садах Мазандарана.[59]

Дай пять лобзаний мне, покуда ты бутон,

Потом распустишься, целуясь беспрестанно.

* * *

Коль встретишь друга моего, скажи ему о том,

Что ночью я о нем молюсь и что тоскую днем,

А если спросит он тебя, как, мол, ее здоровье,

Скажи, что стала от тоски засохшим стебельком.

* * *

Белая, алая роза, когда ж ты придешь?

Ива, фиалка, мимоза, когда ж ты придешь?

Ты говорила: «Приду я порою цветенья».

Вянут цветы от мороза. Когда ж ты придешь?

* * *

На крыше раздались шаги, чуть слышны, глуховаты,

Подумал я, что это ты, что наконец пришла ты,

И только руки я простер в густую темноту,

В ладони невзначай легли кашмирские гранаты.

* * *

— Где нынче трудишься? Я принесу обед,

Я принесу обед и сладостный шербет,

Я виноградный сок к шербету подмешаю.

— О ненаглядная, прекрасней в мире нет!

* * *

Ты предо мной всегда, твой образ в сердце врос,

Я слышу запах твой, шахиня алых роз,

Любимая моя, будь у меня сто жизней,

Я отдал бы их все за прядь твоих волос.

* * *

Степи вокруг и лоскутья пшеничных полей,

Я на чужбине, а что может быть тяжелей?

Нет ни родных, ни друзей у меня на чужбине,

Всюду чужие. Кому я скажу: «Пожалей»?

* * *

До Йезда[60] я дополз, колени обдирая,

Чтоб в губы целовать царицу, деву рая.

Сказал я: «Госпожа!» Она в ответ: «Мой свет».

Спросил я: «Дашь уста?» И слышу: «Дам всегда я».

* * *

Коль станешь ты луной, твой свет мне в самый раз,

Коль станешь мускусом, куплю я весь запас,

А если станешь ты застенчивым ребенком,

Скажи, куда прийти, и я приду тотчас.

* * *

Как болит голова, принесите сандала[61] скорей,

Из страны Искандера[62] зовите сюда лекарей,

Лекарей из страны Искандера, пожалуй, не надо,

Мне важнее лекарство из дома любимой моей.

* * *

Словно голубь, по свету скитаюсь всегда,

Как мне сесть, если гонит в дорогу беда?

Так вспугнула ты птицу влюбленного сердца,

Что нигде в целом мире не вить мне гнезда.

* * *

Что за луна взошла на небосвод!

Что за девица рядышком живет!

Хотел ее поцеловать я в губы,

Что за старуха села у ворот!

* * *

Дева, ты в белой чадре кандагарской[63] мила,

Веришь не веришь, ты сердце мое унесла,

Всем ты взяла, я влюблен в эти очи хмельные,

В эту хрустальную шею и мрамор чела.

* * *

Из тех краев домой, я знаю, путь далек,

По склонам, по хребтам и по камням пролег,

О братья, вас прошу, с тропы столкните камни,

Когда пройдет мой друг, чтоб не поранил ног.

* * *

Держу на примете я чудо-красотку в Кермане,

Не то ее родичи гебры, не то мусульмане,

Уж если из гебров ты, стань мусульманкой скорей,

С тобой ничего не стрясется, скажу я заране.

* * *

Подую в дудочку, чтобы напев возник,

Лишь тайну бы мою не разгласил тростник,

А если тайну он поведает кому-то,

Я пламя выдохну, сгорит тростинка вмиг.

* * *

Под звон велосипедного звонка

Ко мне мой милый катит из полка.

Чайханщик, приготовь-ка чашку чаю,

Устал мой друг, дорога далека.

* * *

На вершину взойду по тропинке крутой,

Без подруги живу, как последний изгой,

Эх, возьму-ка ружье, заиграю на дудке

И подругу найду где-нибудь за горой.

* * *

Все отдам я за стан и осанку твою,

За оружье твое жизнь свою отдаю.

Мне сказали: идешь ты сражаться с Насером,[64]

Стану птицей, чтоб милого видеть в бою.

* * *

Мне нравится топот коня твоего, мой родной,

Ах, как я любуюсь твоею зеленой абой,[65]

Дошло до меня, что уходишь сражаться с Насером,

Мне нравится конь твой, аба и стремление в бой.

* * *

На фисташковом дереве белою птицей была я,

Небо