Шрифт:
Закладка:
А также того, кто однажды оплачет меня.
* * *
Любимая моя, тебя обнять позволь,
Позволь мне в руки взять волос шелковых смоль,
О нет, не стану я волос шелковых трогать,
Два поцелуя дай, столь жарких, сладких столь.
* * *
С тех самых пор, как ты ушла, тоска живет во мне,
Кто из неверных даст мне знать, в какой ты стороне?
Ушла ты и зажгла пожар в моей душе несчастной.
Смогу ли погасить огонь? Иль сгину в том огне?
* * *
Звезда небес, я твой слуга, я лечь костьми готов,
Три года матери твоей служить без лишних слов.
Три года я готов служить за пять твоих лобзаний,
За распрекрасные твои четырнадцать годов.
* * *
Нагну я ветку, яблоко сорву.
Не зная женщин, как же я живу?
Юнец невинный, я люблю красотку.
«Терпенье дай!» — всевышнего зову.
* * *
Ожидая тебя, на дороге рассыплю цветы,
Враг с кинжалом придет — не покину я этой черты,
Враг с кинжалом придет, устрашающий, словно стремнина, —
Нет, я с места не сдвинусь, покуда не явишься ты.
* * *
Сердце мое не считает союз наш зазорным,
Хочет оно, чтоб мы стали подобны двум зернам,
Сочным гранатовым зернам в гранате одном,
Чтоб мы с тобою в шербете слились животворном.
* * *
В ту ночь, когда ты не придешь, хочу ослепнуть я,
Хочу стать пищею осы, поживой муравья,
Нет, не хочу поживой быть ни муравьям, ни осам,
Пусть одиноко под землей истлеет плоть моя.
* * *
Аллах судил, чтоб я был от тебя далек,
Чтоб отощал в тоске и стал как волосок,
И даровал тебе Аллах такую прелесть,
Чтоб я сильней страдал и вовсе изнемог.
* * *
Нам надо по соседству жить с тобой,
На берегу одном, над быстриной,
Настанет ночь — и ты в моих объятьях,
Настанет день — и я тебе чужой.
* * *
Жизнь отдам я за этот цветочек, за розу младую,
Преврати свои губы в бутон, я бутон поцелую,
Преврати свои губы в бутон, а глаза в пиалы,
Ты наполни их влагой, и жажду свою утолю я.
* * *
От этих стен мне не уйти к другому стану,
На красоту твою глядеть я не устану,
А если поцелуешь ты меня пять раз,
Навек останусь молодым, седым не стану.
* * *
Тебя покинуть — умереть мне с горя,
С тобой расстаться — стать мне прахом вскоре,
Знай, сердце у меня — кузнечный горн,
Огонь мой мир спалит, иссушит море.
* * *
Пусть выколет глаза стальное острие,
Пусть разведут огонь, чтоб тело жег мое,
Пусть струганый тростник загонят мне под ногти,
Во мне моя любовь, и не убить ее.
* * *
Затылок мой трещит, как ртутью налитой,
Нет, ангел Азраил, не убивай, постой.
Ты, ангел Азраил, постой, еще я молод,
Из сотни холостых я самый холостой.
* * *
Шестилепестковую розу мечтаю сорвать,
Пусть юную деву ко мне приведет ее мать,
О, как бы хотелось сидеть на досуге меж ними,
Беседовать с матерью, дочку в уста целовать.
* * *
Дней пять мы с любимой в разлуке живем,
То я в небесах, то на лоне земном,
То рыбой плыву в глубине океана,
То яхонтом стал я в кольце золотом.
* * *
На крыше ты, а я внизу сижу с тоской во взгляде,
Ты померанец золотой, а я сижу в засаде,
Ты померанец золотой в руках своих подруг,
Когда ж мне в руки попадешь, скажи мне, бога ради.
* * *
Я сказал: «Ты шахиня». Она мне сказала: «Мой свет!»
Я сказал: «Дай мне губы». Она мне: «Целуй их сто лет».
Я спросил: «Где прилечь мне? Где голову мне преклонить?» —
«На груди моей можешь лежать», — услыхал я в ответ.
* * *
Мы сидели с тобой на балконе четой голубков,
Днем гуляли в полях, ночевать уходили под кров,
Разлучили чету голубков, навсегда разлучили,
С той поры будет сердце болеть до скончанья веков.
* * *
Меня сорвали, как цветок, и поместили в вазу,
Невестой с детства стала я по отчему указу.
Аллах, обидчиков моих заставь рыдать за то,
Что однодневная печаль стодневной стала сразу.
* * *
О, люди добрые, на свете вас не счесть,
Вы — правоверные, но где же ваша честь?
Неужто из ручья, чью воду пьет подруга,
Не можете вы мне хотя б глоток принесть?
* * *
Красавица моя, ресницы насурьми,
Устами сладкими меня ты накорми,
Меня ты накорми медовыми устами,
Потом хватай кинжал и жизнь мою возьми.
* * *
Любовь моя, любовь, везут мой прах в Керман,
Вновь стану глиною, пригодной на кальян,
И вылепят кальян, и, может быть, закурит
Из сердца моего какой-нибудь шайтан.
* * *
В небе звездочка, и ясный месяц там,
Эта девушка — души моей бальзам.
Огради, Аллах, от горя мать родную
Той, чьи губы двум подобны лепесткам.
* * *
Над горой засияла звезда в высоте,
Дев двенадцать, один я — чабан при гурте.
Сколько роз! Но какую сперва мне понюхать?
О, Аллах, как велик ты в
