Шрифт:
Закладка:
Когда мы с существом были уже достаточно близко, поле и лес враз прекратили свою беседу и стали слушать нас.
– Добрый… – Я хотела добавить «день» или «вечер», но совершенно не могла определить, где находилось солнце: свет шел со всех сторон, и ни один предмет не отбрасывал тени. Как на рисунке неопытного художника.
Существо склонило голову в знак приветствия.
– У меня так много вопросов.
Существо покачало головой и тяжело вздохнуло.
– Я вернулась домой?
Кивок.
– А то место существует на самом деле?
Опять кивок.
– Значит, Знат по-настоящему умер.
Существо не двигалось.
Я хотела столько всего спросить, но, как назло, все вопросы испарились. Не помогал даже мой любимый прием, который сдвигает с места любой разговор.
– Я просто не знаю, что мне делать. У меня больше нет моей жизни.
Существо наклонилось ко мне совсем близко и прошептало на ухо:
– Поизучай меня.
Я резко дернулась и уставилась на набросок. Когда я успела перейти на краски – не помню, но передо мной была еще одна картина. Березы, залитые закатным солнцем, а между деревьями колышется золотое поле.
В том поле живет Знат.
Рядом сидел домовой и сверлил меня своими черными глазами.
– А много кикимор живет в доме? – решила спросить я.
– Сколько придумаешь, все твои.
Как всегда, лаконично, коротко и ни фига не понятно.
– Домовых тоже придумывают? – не удержалась я от иронии.
– Приносят, – сухо сказал наш черный веник и ушел.
И как узнавать новое, если тебе не хотят это новое рассказывать?
Интересно, если немного подождать, неизвестный художник зарисует весь скетчбук или ему в один момент станет скучно и он бросит это дело? Хотя почему неизвестный, я уже решила, что это Знат.
Я встала и хотела пойти на кухню, под ноги мне опять прикатился домовой.
– Может, тебе стоит вернуться? Перестать мучить людей своими вопросами, а просто все выяснить самой? Изнутри?
– Избавиться от меня хочешь?
Домовой неопределенно заворчал, юркнул в сторону, потом снова вернулся.
– Не от тебя, от Лихо. Парень твой не смог, а ты сможешь. Ты умеешь манипулировать людьми, и даже те оставшиеся от людей шаблоны будут тебя слушать. Главное – избавиться от фантома.
– От кого? – Я не поняла и половины того, что он мне сказал.
– Сама выяснишь.
– Ненавижу, когда вы так делаете, нет бы сразу сказать как есть. Нагоняете туману.
– Природа у нас такая. – Мне показалось, что домовой улыбнулся: где-то внутри этой черной растрепанной щетины проскользнула легкая тень и быстро скрылась. – И твоя природа меняется, – проговорил он задумчиво. – Эта темная вещь ее меняет. Ты больше не принадлежишь своему миру, поэтому тебя староста и не помнит. И тому тоже не принадлежишь. Все вы, знатки, такие, мечетесь туда-сюда, а выбрать одно не можете. Да вам и не дают выбрать, сжигают раньше времени.
Больше я ничего от него не услышала: свернувшись калачиком, он уполз перебирать пакеты или какие-то важные тряпочки.
Вернуться, чтобы избавить всех от Лиха, – вот этого мне точно не хотелось. Лучше уж сидеть дома, видеть всяких-разных и не иметь отношения к тому, что живет в метро. Да, метро лучше тоже не пользоваться.
Я не могла понять, что мне делать и что я вообще хочу. Слоняться из комнаты в комнату – не лучшая затея. Рисовать – никакого желания не осталось. Пойти на улицу – встретить снова кикимору или еще кого-нибудь, кто у нас в районе обитает, в любом случае мало удовольствия.
Можно попробовать помедитировать. Наш преподаватель по живописи говорил, что, когда мозг мечется и не знает, куда себя приткнуть, лучше всего замедлиться, остановиться и дать себе ничего не делать. Медитация в этом плане помогает. Сидишь, слушаешь себя или звуки природы из компьютера, успокаиваешь сознание.
А мне надо успокоить сознание.
Пока я искала подходящие звуки природы, прокляла все на свете. Ни одна медитация мне не нравилась: одного хотелось придушить за голос, второго невозможно было слушать, такую дичь нес. Сверчки раздражали, хотелось чесаться, от звуков дождя приспичило в туалет, шелест леса напомнил березовую рощу и нагнал паники.
– Офигенно расслабилась. – Я выключила компьютер и отсела от него подальше.
В любой непонятной ситуации включай любимую музыку – вот мой девиз и моя медитация. Я выбрала плейлист под настроение, надела наушники и закрыла глаза.
Вокруг было много лиц и голосов, эти люди подходили ко мне, хлопали по плечу и говорили, что все я делаю правильно. Так и надо. И Знат все делал правильно.
Подходил высокий старик с длинной седой бородой, долго смотрел на меня грустными глазами, говорил, что силы мне пригодятся, чтобы я не пренебрегала любым советом, который мне дают всякие-разные. Даже те, что не привыкли помогать. Потому что Лихо – проблема всех, и живых, и тех, кто к жизни не имеет никакого отношения.
– Но мне это все было не надо.
Старик грустно улыбался и пожимал плечами.
Люди сменялись, подходили ко мне по очереди, рассказывали свои истории, делились тем, как их убивал Знат. Что именно забирал он каждый раз, когда душа покидала тело. Рассказывали про столетние души, которые живут в Явном мире и там, откуда приходят всякие-разные. Столетние души помогут, их надо только найти.
Последним ко мне подошел сам Знат, улыбнулся, взял за руку и вытащил из медитации.
Я сидела на полу, наушники лежали рядом, вхолостую играли плейлист по кругу. Я переваривала то, что мне рассказали все эти голоса, что напоследок шепнул Знат, прежде чем выгнать меня в реальность.
– Значит, был какой-то план. – Я выключила музыку. – План, в котором участвовали все они, в обход Лихо и той организации повстанцев.
Я пыталась поймать ускользающие образы, что именно они хотели сделать. Собрать максимальное количество информации, чтобы потом избавить мир от беды? Запутать, дать ключ или вырастить того, кто придумает, как спасти всех?
В одном образе плана в этой роли был Знат. Он должен был собирать информацию по крупицам, чтобы потом ее пустить в дело. Но Знат умер, этот план больше не имеет смысла, главное действующее лицо в нем не участвует.
Я ломала голову, перетасовывая факты, лишь бы докопаться до сути.
– А если этот план стал известен и Знат решил передать роль другому? Но так, чтобы Лихо ничего
