Шрифт:
Закладка:
— Людмила! — окликает ее строгий голос администратора. — Ты почему от работы отлыниваешь? Другие уже стол для детей накрывают, да и в баре работы полно. Дождешься у меня штрафа…
— Извините, пожалуйста, — я выглядываю из-за скуксившейся подруги и перетягиваю внимание на себя. — Это я виновата, отвлекла ее разговором.
— А… Катерина, — администратор вдруг резко сбавляет строгость тона и становится необыкновенно доброжелательным. — Ничего страшного. Если вам нужна Людмила, то, конечно, она в вашем распоряжении.
Мы с Людкой в лёгком остолбенении смотрим, как второй монстр ресторанного комплекса — после Горыныча, конечно, — быстро растворяется среди толпы в поисках нового нарушителя правил.
— Ого, — осторожно отмирает Людка. — Да ты у нас теперь реально важная шишка, Кать! Ишь, как быстро сбежал наш цербер, только пятки сверкают… Слушай, давай дружить.
— Мы и так дружим, — ворчливо отзываюсь я, пряча смущение.
— Тогда я тебе чисто по-дружески советую — не упусти мужика. Царевичев просто огонь вариант. Хватай его тепленьким и тащи в ЗАГС.
— Ну да, так он и пошел, прям побежал…
— Ещё как побежит, да ещё и сам тебя потащит, если правильно себя поведешь. У тебя все карты на руках, понимаешь? А вот я в свое время сглупила… — Людка шумно вздыхает, отчего голубая челка на ее парике взлетает вверх, как от сильного порыва ветра. — Профукала я свой шанс, Катька. Спуталась с женатым мужиком, он и стал моим первым. Запомни: никогда не верь, если женатик трындит насчёт того, что вот-вот разведется. Враньё это всё.
— Да ладно тебе, — говорю я утешительно. — Найдешь ещё свое счастье. Ты яркая, интересная, общительная…
— Но не девственница! — хмыкает Людка. — А этот факт мужики знаешь как ценят? У тебя же нет ни капли опыта! Да ещё и не целовалась ни разу… что вообще вне моего понимания. Вот серьезно. Эх, будь я такой наивной девочкой, как ты…
— Катя, — вкрадчиво произносит бархатный голос незаметно подошедшего Царевичева. — Отвлекись от подруги. Как насчёт чашечки кофе?
Подруга делает большие глаза, и я медленно оборачиваюсь к боссу… который только что слышал рассуждения Людки о моей девственности.
И о том, что я никогда и ни с кем даже не целовалась.
Я испытываю какой-то новый сумасшедший уровень смущения — ещё вот-вот, и от пожара на щеках кожа обуглится. Наверное, с таким цветом лица я похожа на огнетушитель.
— Мне надо присматривать за детьми, — нервно лепечу я и оглядываюсь на игровой домик. Правда, Кости и Насти там уже нет.
— Они за молочными коктейлями пошли, — подсказывает мой босс, не сводя с меня пристального взгляда. Зрачки у него почему-то расширенные, и медовые глаза кажутся из-за этого чёрными, с золотистой каймой радужки. — И мини-шоу уже начинается. Им есть, чем заняться, не беспокойся.
— Так… э-э… — Людка выразительно откашливается. — Артём Александрович, приятного дня вам. Пойду работать.
— Спасибо, Люда, — на удивление доброжелательно кивает Царевичев.
Уходя, подруга многозначительно поднимает брови, и я буквально слышу ее мысленный голос: «Ого, надо же! Босс откуда-то знает мое имя. Ты положительно влияешь на него, Катька!».
— Какой кофе ты предпочитаешь? — небрежно интересуется Царевичев.
Вот что меня реально поражает в нем, так это непреклонная уверенность в том, что любое его предложение — это свершившийся факт согласия. Причем не вырванного принудительно, а само собой разумеющегося и добровольного. И парадокс в том, что даже если изначально ничего такого не планируешь, то после его слов, произнесенных низким уверенным голосом, почему-то и возражать не хочется. Только кивать и топать в указанном направлении.
Да уж. Босс — такой босс.
— Капучино, — говорю я после маленькой паузы. — С пенкой.
— Сейчас всё будет. Идём.
Когда я делаю движение в сторону детского бара, Царевичев прикасается к моей спине и разворачивает в сторону выхода.
— В мой кабинет, — как бы невзначай сообщает он, но под бархатом его голоса чувствуется настойчивое давление.
У меня ускоряется пульс. Само слово «кабинет» теперь ассоциируется с последней нашей встречей там. С квадратными шоколадками… кофейным столиком… и мучительно сладкой близостью его губ, которые так и не поцеловали меня.
Туда ни в коем случае нельзя идти. Это я четко понимаю. У Царевичева какое-то странное настроение. Да и руку он с моей спины так и не убрал. Жар от его широкой пятерни чувствуется на талии, словно огненное клеймо.
Как бы его отвлечь?
— Артём Александрович, — говорю я со вздохом, — если вы не возражаете, я бы перекусила чего-нибудь. Дома у меня аппетита не было, а сейчас появился.
— Без проблем, — откликается босс. — Составлю тебе компанию. Я тоже… голоден.
Он произносит это слово так, будто речь идёт совсем не о еде. Идёт рядом, никак не убирая свою руку с моей спины, и боковым зрением я то и дело ловлю горячий взгляд.
Набравшись мужества, хватаю его ладонь. Отвожу прочь и сообщаю:
— Обычно я завтракаю в столовой для сотрудников… Вы уверены, что вам это удобно?
— Мы можем взять столик в вип-зоне, — пожимает плечами Царевичев, понимающе усмехнувшись в ответ на мои действия.
— Мне там будет некомфортно. Может, вы позавтракаете там, а я пойду в столовую?
— Ну зачем же? — в глазах босса зажигаются насмешливые огоньки. — Пожалуй, я всё же рискну и пойду с тобой. До вип-зоны далеко, столовая рядом… А я очень, очень голоден. Ещё немного, и тебя начну есть.
Похоже, мои попытки спровадить его восвояси только забавляют Царевичева, раз он так шутит. Смирившись с его присутствием, я ускоряю шаг, и мы вместе входим в столовую.
По утрам народу тут почти нет. Только несколько официанток забежало второпях попить кофе и посплетничать перед дневной сменой. При виде босса они резко перестают шушукаться. У двоих удивлённо приоткрываются рты, а у третьей растворимый кофе капает на пол из накренившегося стаканчика.
— Доброе утро… Артём Александрович! — практически хором лепечут они.
— Доброе утро, дамы, — любезно здоровается Царевичев и подходит к столу возле окна. Там у нас всегда стоит электрочайник и упаковки с дешёвым печеньем для сотрудников. — Чем угостите голодное начальство?
Я хмуро смотрю, как он изучает содержимое упаковок в окружении консультирующих его и хихикающих официанток. И понимаю, что Людка была права.
Он тоже бабник. Только никакой не бывший.
— М-да… — говорит он, вертя в руках банку растворимого кофе с недовольной гримасой. — Здесь не самый лучший выбор напитков.
— Ну так кофемашины у нас нет, Артём Александрович, — строит ему глазки одна из официанток. — О натуральном кофе мы можем только мечтать!
