людей. Впрочем, и слухи о нем самые добрые: он богат, у него собственная паровозостроительная компания, его дядя сенатор, не будем говорить, от какого штата. На родину вернулся по зову сердца, а также для выяснения некоторых вопросов, касающихся наследства. И тут на беду, не знаю чью – его или мою – он встретил мою дочь.

Пан Юзеф пристукнул кулаком по столу.

– Короче, он сделал предложение Малгожате. Девчонка от него без ума. По-английски шпарит, не остановишь. Злотые водятся. Вести себя умеет, но, пан Мессинг, вы должны понять чувства отца – два месяца назад никто слыхом не слыхивал об этом хлопце. Меня не покидают сомнения.

– Что показала проверка? – спросил Мессинг.

Маршал пригладил усы.

– Так, так, хороший вопрос, пан Мессинг. Никаких компрометирующих данных. На все запросы ответы положительные. Однако сердце подсказывает…

Он не договорил – встал из-за стола, подошел к окну.

– Сердцу надо верить, пан маршал, – подтвердил Вольф.

Пан Юзеф с размаху шлепнул кулаком о ладонь.

– То и я считаю, но как быть, если он появился в нашем доме точно тринадцатого июля!

– Вы верите цифрам? – удивился Мессинг.

– Более чем. Июль – седьмой месяц, а тринадцать меня никогда не подводило. Что будем делать, пан профессор?

– Продолжим сеанс, пан маршал.

* * *

Гостям объявили, что начинается второе отделение. На этот раз было объявлено чтение мыслей, для чего необходимо спрятать некий предмет, который предстояло найти медиуму.

В составе группы наблюдателей Мессинга вывели в соседний зал и плотно прикрыли двери. Как только таинственная вещица была спрятана, его ввели обратно.

Вольф сразу обратил внимание на указанного ему молодого человека, сидевшего возле молоденькой Малгожаты. Он держал себя вызывающе. Громко объявил, что «его не проведешь» и «такие штучки в Штатах исполняют все, кому не лень». Мессинга покоробило «кому не лень» – слишком по-польски, чтобы стать употребительным за океаном, даже в среде иммигрантов. Вообще, во время психологических опытов привходящие обстоятельства порой не только помогают, но и решают дело, особенно это касается тех, кто вызывающе себя ведет по отношению к медиуму. Чаще всего за бравадой скрывается неуверенность в себе или боязнь разоблачения. В данном случае о неуверенности и речи не было. Из «американца» густо перло стремление поскорее «завершить дело».

Во время поиска таинственного предмета, Вольф задался вопросом, «какое дело» спешит закончить заморский гость? Ниточку сумел обнаружить, когда его индуктор, жена одного из присутствовавших генералов[35], подвела поближе к «американцу». Мессинг не упустил момент и наклонился к нему. Горячее место он обнаружил стразу – что-то таилось во внутреннем кармане мошенника. Расческа? Нет. Карты? Нет. Наркотики? Нет. Что мнущееся, исписанное. Письмо? Нет. Исписанное, но не мнущееся. Документ? Да-да, что-то официальное…

Теперь можно было продолжить поиски таинственного предмета, которым оказался золотой портсигар. Мессинг обнаружил его за портьерой, на подоконнике. Простота задания была обговорена в кабинете хозяина.

Сразу после аплодисментов «американец» начал прощаться. Пан маршал вопросительно глянул на Вольфа. Он шепнул ему:

– Прикажите посмотреть, что у него во внутреннем кармане.

Пан Юзеф дал знак. На выходе «американца» зажали с двух сторон и проверили внутренний карман. Там лежал пяток фальшивых паспортов.

«Американца» арестовали. Он оказался аферистом высокого полета, разыскиваемым многими полицейскими службами Европы.

Пусть читатель не подумает, что «натпинкертонство» стало чуть ли не второй профессией Мессинга. Вольф рассказал об одном из немногих случаев, происшедших со мной на долгом жизненном пути. Расскажет и о других. И еще: никогда в жизни Мессинг не сотрудничал подлым образом ни с полицией, ни с какими бы то ни было частными или государственными организациями сыска, хотя предложения такого рода ему делались неоднократно. Все, за что он брался, исполнял на свой страх и риск, на свою личную ответственность, используя главным образом свои способности и стремясь исключительно к торжеству справедливости.

Так, например, как Мессинг поступил в деле о «похищение броши» в поместье князя Чарторыйского.

Это случилось после демобилизации, когда Вольфу не без труда удалось втиснуться в плотные ряды местных колдунов и прорицателей. После встречи с Пилсудским для него открылись двери самых больших залов, что очень не понравилось его конкурентам.

Вообразите, господа, однажды к Мессингу в номер вошла молодая и красивая женщина. Его кабинет был почти изолирован от остальных комнат, где, он знал, сейчас должен находиться мой флегматичный импресарио, которого звали Кобак. Взглянув на вошедшую женщину, Вольф сразу все понял…

Услужливо, предупредительно вскочил:

– Пани, садитесь! Такие очаровательные гостьи редко навещают конуру телепата… Когда они появляются, я бываю вдвойне счастлив… Только, простите, я на мгновение выйду, отдам кое-какие распоряжения…

Вышел, нашел в длинной анфиладе комнат мирно курящего сигару Кобака:

– Бегом в полицию! Бери человек трех – и назад. В кабинет не входите, встаньте у двери и смотрите сквозь верхнее стекло… Только быстрее! Потом все объясню…

Возвращается в кабинет… Снова рассыпается в комплиментах… Знает, что надо продержаться хотя бы несколько минут, пока не подоспеет подмога…

Наконец, чувствует, гостья переходит к делу:

– …Вы делаете удивительные вещи… А знаете ли вы, о чем я сейчас думаю…

– Пани, я не на сцене… В жизни я обыкновенный человек… И могу сказать только одно: в такой очаровательной головке могут быть только очаровательные мысли.

– Я хочу стать вашей любовницей. И немедленно… Сейчас же…

– Пани!.. Но я женат!.. У меня дети… я люблю свою жену…

– Но вы же – джентльмен!.. Вы не можете отказать женщине в ее просьбе!..

И начинает рвать на себе одежды… Потом кидается к окну, распахивает его и кричит:

– На помощь! Насилуют…

Тогда Мессинг махнул рукой, открылась дверь, и вошли полицейские. Они все видели через стекло фрамуги. И все слышали – ни Вольф, ни она не старались заглушить своих голосов. «Пани» арестовали…

Это только одна из многих попыток «конкурентов» скомпрометировать Мессинга.

Это, так сказать, пустяки, издержки профессии. Происки бездарностей! Теперь самое время вернуться к происшествию в усадьбе Чарторыйских.

Вообразите, панове, граф Чарторыйский прилетел к Мессингу на своем самолете – он тогда выступал в Кракове – и предложил заняться этим делом. На другой день на его же самолете они вылетели в Варшаву и через несколько часов оказались в замке.

Панове должны знать, каким красавцем Вольф был в ту пору. Истинный художник, право слово!.. Творец!.. Длинные до плеч иссиня-черные вьющиеся волосы, бледное лицо, пронзительный взгляд. Одет – будьте любезны! Элегантный черный костюм по последней парижской моде, широкая черная накидка и шляпа.

О, шляпа – это отдельный разговор!

Одним словом, графу нетрудно было выдать Мессинга