Кара тяжело вздохнула. Когда она подняла голову, глаза горели, но были сухими.

– Как я рада, что ты пришла, – пробубнила она. Она сделала несколько шагов ко мне и стиснула меня в объятиях.

Когда на плече стало мокро, я неловко обняла ее.

На сердце было тяжело. Эта ситуация была мне знакома. Большую часть своей жизни я видела, как мама плакала и на много дней запиралась в своей спальне после того, как папа от нас ушел. В отличие от моей мамы, которая избегала прикосновений, Кара вцепилась в меня крепкой хваткой.

– Ты вообще не умеешь обниматься. – Она снова шмыгнула носом. – Обними меня нормально, дура.

Я подавилась смешком, обнимая ее крепче.

– Хочешь поговорить? Я притащила мороженое.

– С печеньем и сливками?

– Да.

– Заходи, – ответила она.

Я зашла за ней внутрь. Квартира у нее была такая же необычная, как она сама. Широкие окна были занавешены бледно-синими кружевными шторами. Стены, выкрашенные в кремовый белый цвет, пестрели открытками из разных стран. Одна отдельная стена была отведена под фотографии семьи и друзей. Кара была семейным человеком, признавала она это или нет.

На высоких белых столиках с резными ножками стояли витражные светильники. Гостиную украшал диван в форме женских губ, по бокам которого расположились два французских кресла с высокими спинками – они удивительно хорошо сочетались с диваном. На них располагались элегантные подушки василькового цвета. Посередине стоял круглый кофейный столик с внушительной коллекцией пустых пивных бутылок и открытой банкой Nutella с ложкой внутри, а повсюду были разбросаны смятые бумажные салфетки. Телевизор работал, на экране шли «Унесенные ветром».

– Вижу, ты тут времени зря не теряла, – прокомментировала я, падая в кресло. Кара распласталась на диване и уставилась в потолок.

– Что случилось, Кара?

– Он отвез меня к себе, – ответила она спустя мгновение. В ее голосе слышалась боль. – И ничего не было. Вообще ничего. Почему тогда от этого еще больнее?

– Кара…

Она прикрыла глаза рукой.

– Принесешь мне пива из холодильника, Вер?

– Конечно.

На кухне моя рука застыла на ручке холодильника, когда я заметила на дверце фотографию, прикрепленную магнитом. Кара сидела на коленях у Кэмерона, обвив руками его шею и приспустив очки на кончик носа, и улыбалась на камеру как идиотка. Кэмерон обхватил ее и игриво кусал за щеку. Глаза у него были закрыты, он не замечал, что их кто-то фотографирует.

Они были такими счастливыми.

Я закрыла глаза, молча ей сочувствуя. Вот поэтому я и не хотела отношений.

В отношениях всегда сложно. Они меняли тебя так, что ты переставал быть самим собой, толкали на дурацкие поступки, которые ты сам себе обещал никогда не делать. Просто нелепо.

Я поставила мороженое в морозилку, взяла пару банок с пивом и потопала обратно в гостиную. Завидев меня, Кара выпрямилась на диване и потянулась за пивом.

Она открыла банку, а резкий щелчок заставил меня поморщиться. Я села в кресло возле нее.

Я насчитала на кофейном столике пять пустых банок. Изучив ее лицо, я заметила, что на вид она даже не охмелела, да и банку держала твердо. Глаза опухли от слез, а нос покраснел.

Я отхлебнула пива и поставила его на столик. Я ждала, когда она начнет рассказывать, но она молчала, просто прихлебывала пиво, не отрывая глаз от экрана телевизора. Внезапно я услышала, что она всхлипывает.

– Он тоже со мной так поступал, засранец. Как Ретт Батлер со Скарлетт. – Она сделала большой глоток из банки и вытерла щеки тыльной стороной ладони.

Я взглянула на экран.

– Как, катал тебя на лошадях?

– Нет, Шерлок. – Кара выпрямилась. – Он видит меня насквозь. Эта сволочь видит меня насквозь.

Ее глаза заблестели, когда она поднялась с дивана и потопала в спальню. Я пошла за ней.

– Может, мне тогда лучше стать непредсказуемой, а? – продолжила она, открывая шкаф, ломившийся от одежды. Она сдвинула вешалки, вытащила платье и подошла к зеркалу. – Мне так надоело быть жалкой, – заявила она, прикладывая к себе приталенное ярко-розовое платье. – Может у меня и нет сисек, но я сильная, независимая, уверенная в себе женщина.

– Допустим, но какая связь между отсутствием сисек и сильной, независимой, уверенной женщиной?

– Я это просто так сказала, – обиделась она. – Может, я и простушка по стандартам общества, но красота со временем увядает. А сила характера – нет. У меня он крепкий как кремень, деточка. Крепкий как кремень.

Она снова подошла к шкафу, вытаскивая новое платье. На этот раз черное на бретельках.

– Что ты делаешь? – спросила я с любопытством.

– Сегодня друг устраивает дома вечеринку. Пожалуйста, пойдем со мной.

Я закрыла глаза, когда она начала стаскивать с себя футболку. И вздохнула. Я не хотела идти на вечеринку, но ей это, похоже, было нужно. Я открыла один глаз.

– Ты все?

– Ага. Тебе понравится. – Уже одетая, она подошла к туалетному столику. – Я тебе кого-нибудь найду, с кем ты сможешь, не знаю, смотреть, как растут бактерии, например.

Я схватила с кровати маленькую подушку и бросила в нее.

– Поцелуй мою жирную задницу! – Она увернулась, и подушка упала у ее ног.

– Сперва ты мою тощую поцелуй, – парировала Кара, подмигнув. У меня в шкафу должно найтись платье для тебя. Выбирай.

Мой наряд не годился для вечеринки, но это было не важно. Тем более, я бы не влезла в ее вещи, мы обе это знали. Она была высокая и стройная, а я низкая и с формами.

– Мне и так сойдет, Кара, спасибо. – Я подобрала с пола подушку и бросила ее обратно на кровать. – Надеюсь, у тебя под этой полосочкой под названием «платье» хотя бы есть нижнее белье, мне ой как неохота рассмаривать все твои прелести, хотя выглядишь ты шикарно.

Короткое черное платье сделало ее ноги еще длиннее.

– Я буду еще шикарнее, когда закончу макияж. Хочешь, и тебя подкрашу?

– Обойдусь и так, спасибо.

– Будь паинькой, накрась губы помадой, пожалуйста.

Я нахмурилась, когда она вручила мне тюбик помады и тушь. Я закрутила тушь обратно.

– Что с тобой сегодня такое, Кара?

Она пожала плечами, но было видно, что она притворяется, будто ей на все наплевать.

– Просто сегодня я хочу отвлечься, – ответила она, умело надевая контактные линзы.

Я кивнула. Я заметила, что чем больше я на нее ворчала, тем больше она уходила в себя. Она сама мне расскажет, что ее беспокоит, когда придет время.

– Как так получается, – начала она, впиваясь расческой в череп, – что по характеру он такой хер, что его трусам и не снилось? – Тут она моргнула. – На самом деле это неправда. У Кэмерона…