Часть пятая

Глава двадцать первая

Только любовь делает человека самим собой.

Платон

Иван долго не собирался. Оделся, обулся, из казны немного денег взял, котомку подарками да сувенирами всякими набил, коня оседлал и поехал.

А когда попрощаться зашёл к батюшке, то напомнил ему, чтобы считал три дня и три ночи, а потом в путь пускался. Пантелеймон, конечно, недоверчиво хмыкнул, но на всякий случай обещал выполнить просьбу Ивашкину.

К Федоту Иван тоже подошёл, попросил душевно батюшку сопроводить до одного государства заморского. А какого — сам поймёт, ежели сейчас же Ивану предмет один одолженный обратно отдаст.

Федот, знамо дело, смекнул сразу, он же не дурак! Заулыбался, засветился, начал хвастаться, что он и сам об этом подумывал, да всё некогда было предложить.

Ну, в общем поехал Иван. Дорога уже знакомая, едет, песни распевает, с птицами и зверушками всякими разговаривает. Разбойников не видать, вывелись, и погода хороша, когда на душе-то солнечно.

Долго ли коротко — до моря-окияна добрался. На постоялом дворе коня оставил, повелел кормить его, да хозяина дожидаться. Потом к берегу подошёл, камушек заветный вынул, нашептал в него чего надо и до захода солнца уже на том берегу был.

Поблагодарил Иван Рыбу гигантскую и пошёл прямой дорожкой до дворца Султанши Медины.

— Наше вам с кисточкой! — приветствует весело Иван Правительницу.

— Вай, какие люди! Салам! — так же весело отвечает Медина.

— Зачастили мы к тебе, извиняй, если что! — вздыхает Иван.

— Мне только в радость, — машет рукой Султанша, — скучно мне тут одной, а вы с братом такие забавные!

— Благодарствую на добром слове! У нашего молодца нет забавам конца!

— Неужели снова за яблоками пришёл?! — смеётся Медина.

— Не, я вот тут подумал — а чего мелочиться!.. Ну да ладно, разговор долгий, давай-ка сядем рядком, да поговорим ладком. Вели чаю подать, а я гостинцы нашенские пока из котомки достану!

И присели Иван с Мединой на ковёр бархатный, подушки мягкие и пили чай зелёный да с пряниками печатными. Сначала говорили о том, о сём, а потом и к делу перешли. Рассказал Иван историю, с батюшкой случившуюся. И про царя Банифация поведал, и про Фердинанда липового. А уж как про красавицу Агнессу говорить стал, так заикаться стал да краснеть как мальчонка. Медина на Ивана взглянула внимательно и давай улыбаться загадочно.

— Ой, вижу, вижу — сохнешь ты по ней! Признавайся, так это?!

Иван глазки опустил и вздохнул тяжко:

— Правда твоя, люба она мне!

— Так что ж ты её Батюшке-то отдаёшь, коли любишь её?

— Ну, так он же отец родной, его чтить-уважать надо?!

— А что же принцесса?

— И я ей люб, — говорит Иван.

— Любовь — есть благодать! Время всё расставит по своим местам. Только давай уже, говори — что надумал? Коли ко мне пришёл, значит, помощи ждешь!

— Жду, Мединушка. Авось, с Божьей помощью решим — как батюшке помочь. Говаривала ты, что построила дворец этот вокруг сада волшебного, после смерти Султана.

— Так и есть.

— А как же старый дворец? Стоит ещё?

— Поняла я, к чему ты клонишь, Иван! — радуется Медина, — цел-целёхонек дворец. Раз в год, в день смерти Султана возвращаюсь я туда… Похожу, поплачу и обратно. А так пустует. Так и быть, дам я тебе слуг расторопных, чтобы лоск во дворце навели, уют создали. Чтоб не стыдно было приём устроить. Сколько времени у нас?

— Три дня и три ночи, — отвечает Иван.

— Управятся! Ты, главное, процессом разумно руководи и всё заладится!

— Ужо так я с радостью, было бы желание, силы найдутся!

И закипела работа в старом дворце! Собрал Иван, кроме слуг Султанши ещё и люд безработный, дал им работу, а значит, хлебом насущным накормил их. Вычистили, вымели, оттерли, отдраили… А когда печи затопили и лепёшек напекли — сразу уютом запахло домашним, жить сразу захотелось во дворце этом.

— Ну, всё, — говорит Иван, — благодарю вам, люди добрые за помощь, хорошо поработали! — дал он работному люду денег и попрощался с ними.

А потом — скорее к Султанше.

— Готово! — говорит, — дворец твой старый блестит как новый! А теперь дозволь батюшке моему пожить там малость и гостей принять!

— Живите, сколько понадобится! — отвечает Султанша, — только прошу я — пусть батюшка твой сначала моим гостем станет, уж больно мне познакомиться с ним хочется! Заодно и посмотреть интересно силу чудодейственную яблочек моих!

— Будь по-твоему! — отвечает Иван.

И поскакал он тут же на берег моря-окияна, нашептал заклинание на камушек и оказался на другом берегу.

Глядь — а там уже и батюшка с Федотом дожидаются! Да и верный слуга царский — Порфирий с ними.

Федот довольный ходит, смотри, мол, царь-батюшка, как мы можем! Первым на рыбину исполинскую вскочил залихватски, батюшке руку подал, на радостях даже с братом поздороваться забыл.

* * *

Недолго Султанша гостей ждала. Только стол накрыть успела — они уже и в ворота стучатся!

Медина сама встречать их вышла: Ивану подмигнула весело, с Федотом обнялась, как со старым знакомым, а потом и к царю Пантелеймону подошла.

— Рада Вас видеть, Ваше величество! Много наслышана о Вас… — скромно говорит Медина, а потом не выдержала и воскликнула: — Бог мой, как же вы с Федотом-то схожи! Оба красавцы удалые, оба румяные, косая сажень в плечах, братья, да и только!

Пантелеймон засмущался, Медине ручку поцеловал.

— Здравствуйте, дорогая Султанша!..

— Можно просто — Медина!

— Мне тоже очень приятно! Благодарен Вам за гостеприимство, за яблочки Ваши!..

— Ах, ну что Вы… Это такая малость… Люди могут с радостью помогать друг другу!..

— Я даже не знаю, как мне благодарить Вас!..

Медина светится, глазки опускает.

Федот стоит, рот открыл, зенки распахнул: на папеньку с Султаншей глазеет, как они любезностями обмениваются. А Иван его тихонечко за полу схватил и в сторону тащит.

— Ты чего? — шипит на него Федот.

— Айда, халву кушать, уж больно мне халва здешняя нравится! — говорит Иван.

И к столу братья пошли по-простецки, будто и не гости они даже. А там яства восточные, ароматные, сладкие, стол аж ломится от блюд необычных да неведомых. Сидят, блюда отведывают, а батюшка с Мединой всё стоят, переговариваются, друг другу улыбаются. Даже и про стол запамятовали, и про то, что не одни они, и даже вообще забыли, что мир вокруг существует.

Потом уж и вчетвером посидели, про жизнь посудачили, про то как царя Банифация встречать-привечать