конструкт, как жизнь, восприятие и вот это всё.

Это уже третья запись, и, видимо, вам бы хотелось, чтоб здесь что-то происходило.

Ну, даже если это письма — знаете, ведь есть же такие, полноценные прямо романы в письмах — тут всё ещё должно быть движение какое-то, какие-то перемены.

Есть ли они?

У меня вот немного сознание переменилось. Я очень много смотрела в ночь. И даже решила выйти в город. Я и так иногда по ночам по взморью гуляю, а теперь, вот, решила посмотреть, что происходит в самой Околице в тот момент, когда все спят.

И… Я не узнала свой город.

И узнала, одновременно.

Первое, что точно могу сказать — громкоговорители на столбах. Днём я их ни разу не видела, а ночью они чуть ни на каждом хоть металлическом, хоть каменном дрыне.

Я дошла до Приморской, это там, где моё кафе. Ну, оно на углу с Приморской и Главной. И там, вот, играло что-то переливчасто-клавишное. Вроде обещанная моему подсознанию реприза, которую я и так очень хотела бы научиться играть.

Есть ли мне, где играть? Нет, увы: на маяке есть только настольная лампа, кипа бумаг и машинка печатная старенькая. А в пристройке — вещи старого смотрителя, его личная библиотека. Но если мне удастся найти пианино — то обязательно, обязательно как-нибудь или доставлю его сюда — или дом тот запомню, чтоб приходить туда и играть.

Но я говорила о ночной Околице, да, и чуть-чуть отвлеклась. Так вот, помимо музыки, что-то не так с домами. Не уверена, как лучше описать это, но в целом постройки выглядели все так, что вам бы там жить не хотелось.

Ой, вообще, дома — это такая тема… А, да, в этом письме действительно много абзацев, а всё почему? Вы бы слышали этот божественный «дзынь!» колодки, когда я жмакаю местный «энтер». Так круто!

Так, вот (дзынь!), я про дома ещё кое-чего сказать хотела. Я уже говорила, что живу в пристройке у маяка? Но вспомнила, что я ведь не всё время ночевала именно тут.

До этого какое-то время занимала один частный на Посёле — это район у нас такой целый, чуть дальше парка. У него такое название, потому что это почти что хутор отдельный: там очень много домов, и все частные, но названы как «квартиры». В духе, «квартира 1», «квартира 2» — но речь при этом о полноценных зданиях, а не тесненьких комнатушках.

Во-о-от, вот я в одном из тех домов жила. Он высокий был, деревянным. Да почему был-то, он и сейчас там стоит. С крышей черепичной и чердаком. Но там половицы скрипели и был сквозняк, и холодно, и собаки к ночи к дверям сбегались, и мне не понравилось. Не люблю, когда холодно, и собаки повсюду. У меня же на собак аллергия, им опасно рядом со мной. А мне волнительно. Не хочу, чтоб кто-то из нас пострадал. Какой адрес у того дома был? Ох, чтоб я помнила. Очень густой и хмурый лес памяти. Он так медленно пропускает меня! Но если вы читаете эти записи, находясь в этой же самой комнате, в которой я их и писала, и, вдруг, загорелись желанием пойти его отыскать — деревянный дом, треугольная черепичная крыша. Три этажа, чердак и высокая каменная труба. Его правда очень, очень сложно перепутать с каким-то другим. То ли турбаза там была раньше, то ли ещё что-то — уютный-то домик в целом, но мне лично там не понравилось. Да и вам бы его не советовала. Из любопытства заглянуть можете — только сразу же уходите оттуда, добро?

Договорились-договорились?

Вот и чудненько!

Ой, блин, трясёт меня что-то. Сказывается бессонница. Пойду, покурю немного.

Поставлю тут гоголевские звёздочки, как бы пауза. Почему «гоголевские»? Я читала где-то, что он один из первых у нас к ним додумался.

Скоро вернусь. Не то, чтобы я не могла курить именно в помещении… Но, знаете, выйти на балкон — а он на маяке-то! — красивый — это очень, и очень круто. Хочу постоять по ветру, просто полюбоваться спокойной тёмненькой водной гладью, да подымить, для себя побыть.

Скоро вернусь! Надеюсь, я не наскучила.

***

Пока курила, я смотрела на небо. Оно сегодня такое чистое, с разливами лазури, немного сапфиров. И много-много таких крохотных, милых звёзд. Ни единого облачка — и такая уютная, скруглённая красным серпом луна. Как рога или деталь инструмента.

А ещё сегодня совсем никаких кораблей.

Знаете, я очень надеюсь, что однажды в нашу гавань зайдёт корабль с лиловыми парусами. Есть такая легенда, что раз в много лет в любую гавань любой страны именно ночью, часа в три утра, за несколько мгновений до криков первых петухов, к причалу может пристать одинокая яхта с лиловыми парусами.

На ней нет людей.

Она просто тихонечко войдёт в пристань и сбросит якорь, а трап выкатится на причал сам собой. И, если вы её встретите — обязательно, не думая ни о чём, зайдите на палубу. Что с вами случится — смертные уже не расскажут. А звёзды — да, они вас запомнят навеки. Я вот тоже, когда на чистое бескрайнее море смотрю — нет-нет, а мечтаю и всматриваюсь, что эта яхта навестит и мой порт.

Ведь старый смотритель — он как-то исчез. Вечером был, ночью его ещё видели, а поутру — ни следа, только вещи в той самой пристройке. Возможно, он встретил её, свою яхту с лиловыми парусами.

Ой, девочки, замечталась. Вообще, о мечтах. Я тут недавно книгу читала, из «умных», не про сюжеты. Ну как, и про сюжеты тоже, только там не рассказ, а теория. О том, чем городское фентези отличается от реализма. Там очень много всяких заумных слов и примеров было. но, если вкратце — фентези — это когда волшебство рядом. Вы ему удивляетесь, герои ему удивляются. Оно не подаётся как данное. Всегда обосновывается. Всегда чётко ясно, где магия, а где повседневность. Можно провести очень даже вполне осязаемую границу. Ну и, разумеется, магия называется магией, или любым соответствующим словом. И да, я уже говорила, но снова сделаю на это упор: герои должны удивляться, а читатели — явно видеть черту.

В случае же с магическим реализмом — этой самой черты не видно. Герои всё воспринимают, как должное, а сама история разворачивается в нашем дополненном мире. Никто не удивляется, что по