Михаил вспотел, замотал головой, отёр рукавом рубашки взмокший, укрытый испариной лоб.

— Я по делам. Скажите, вы девочку не видели? Невысокая, тёмные волосы…

Женщина насторожилась, поджала губы, сложила пальцы рук пирамидкой.

Только теперь тот смог её осмотреть. Хорошенькая, молоденькая. Ей примерно столько же, как и Нате, наверное. Рыженькая, в тёмной футболке и шортах. Кроссовки белые.

— У вас, тут, — кивнул он, — шнурки развязаны.

— Ах, — нервический смех, — опустилась, — спасибо. Нет, не видела, — ответила после. А вы потеряли, да?.. Ищите её, наверное?.. — снова смахнула липнущие к лицу волосы. Скривилась, когда шальной локон зацепился за пирсинг на губе.

— Да, я уже написал заявление, — Михаил всё ещё оглядывался по сторонам.

Они стояли на тротуаре рядом с проезжей частью. И, кстати, вокруг действительно были люди. Женщины с колясками, ГАИшник чуть дальше на развилке, старушки с тачками, всё как надо. Мужик какой-то с молоденькой и сынишкой.

— Она найдётся, — заверила «рыженькая». — Обязательно, — улыбнулась. — Вы хороший человек, у вас всё хорошо будет. Так вы в парке её искать думали?

— Мне… — Михаил замялся, почесал затылок. Если так много людей — и он их просто не замечал, может, стоит ещё кого-то спросить?

Вот, он кого заметил. Через дорогу от них шла полная мама в свободном сарафанчике и с розовой крытой коляской. А рядом с ней — девочка в ситцовом платье.

Михаил дёрнулся к ним.

— Маша?

Девочка обернулась. Солнцезащитные очки, часики золотые.

— Молодой человек! — грозно прикрикнула её грузная мамаша.

— Я… — растерянный поднял ладони, — я, извините. Вы девочку не видели? Она на тебя похожа… — добавил он к той, за кого только что принял чужую дочь.

— Мам, этому дяде плохо?.. — напуганная и всё-таки чужая дочурка даже сняла очки, подняла взгляд ко взрослой, подёргала её за подол сарафана.

— Вы пугаете ребёнка. Уйдите, пожалуйста.

Разбитый часто закивал и попятился.

Та, «рыженькая», всё так же ждала через дорогу.

Михаил только двинулся к ней, как его снова толкнули. На этот раз грубо и с силой, так что мужчина едва удержался на ногах.

— С дороги, пьянь, — презрительно бросил парень в бежевом пиджаке и бриджах.

Бедняга — не решился ответить, просто проводил того насупившегося тяжёлым взглядом.

— Не она?.. Не ушиблись? Мудак, правда — заботливо, мягко спрашивала та-рыжая, когда он доковылял к ней.

Горе-отец просто закрыл глаза. Ну да, конечно же: для нормальных людей он если не псих, то просто какой-то пьяница. Спасибо хотя бы этой незнакомке, что прониклась его положением.

— Да, мне в парк, — он всё же признался. — Ну, мне дальше. Нам по пути?

— Я могу пройтись с вами. Меня звать… — тут замялась. — Кристина, а вас? — протянула ладонь.

— Михаил, — смущённо принял рукопожатие.

Не то, чтобы он мог позволить себе отвлекаться — и уж тем более он не собирался идти к Нате с новой подругой — но нужно, просто чертовски нужно успокоиться. Успокоиться и прийти в себя. Он и так уже сделал всё возможное. В конечном итоге, Околица — не такой уж и большой город. И в розыск он тоже уже подал. И Машенька у него приметная. Она найдётся, она обязательно-обязательно найдётся. Ну, по-другому-то ведь никак? Правда?..

По крайней мере, когда у отца не шалят нервы — это хороший, надёжный отец. А прийти в чувство в компании молоденькой незнакомки — это, ну, всяко лучше, удачнее и значительно проще, чем когда ты один, полностью разбит и всецело потерян.

Главное всё уладить при встрече с Натой. Если не он, то она-то — да, ради дочери эта женщина сделает всё.

Николай

Не то, чтобы соскочивший на платформу парнишка ждал, что его кто-то встретит.

… «Сколько было всего, но только всё мимо, помимо стихов из мира сего

Все вроде выросли, но так и не смылось клеймо "Ты не от мира сего”» …

«Вокзал… — студент осмотрелся. Сверился с названием остановки и кивнул. — Да, по-своему ожидаемый. И приятный».

По обе стороны от дверей главного входа стояли статуи каких-то древнегреческих мудрецов. У одного из них на лысине шапка из голубиных какашек. У другого по глазу ползала муха.

Людей на перроне почти нет. Только какая-то девушка в чёрной блузе и с чёрными прямыми волосами до плеч прислонилась к стене вокзального холла, втыкала в мобильный — и в целом держалась так, что явно не желала компании.

Больше того, парень оглянулся — и поезд как раз в тот момент прогудел, с лязгом тронулся дальше.

Один.

Он единственный, кто вышел на этой станции, настолько другим не нравилось тут.

Проверил мобильный. Там новое сообщение Аннет. Ещё вечером написала:

«Ну ты и ба-а-ака :(((

А я скучать буду. Вот тебе и на зло! :*»

Парень потушил экран, спрятал мобильный в карман. Голубиная срань и СМСки от надоедливой сокурсницы — это и есть студенчество? Он-то всё представлял — ну, там, лектории, беседы о мудром, схватки разума — и, не сказать, что такого не было… Просто — да, лето — оно такое.

Дом матери совсем недалеко отсюда — в сторону отделения милиции — и дальше, за церковью, через шпалы.

Оставил он маму год назад неудачно. В августе. Ну, она оклематься должна была. Всё в порядке, всё хорошо. Потом звонила ему ещё, спрашивала, как он, доволен ли новой жизнью. Да что там спрашивала — раз в неделю стабильно отчёты. Ну, теперь не придётся отчитываться, зачем: можно просто общаться.

По привычке он снова достал мобильный — и нахмурился. Связь совсем не ловила. Авария, может, какая? Места же дикие, немудрено.

На скамейке у автобусной остановки сидел какой-то хмырь в кожанке и спортивках. Губы раздутые, фингал под глазом.

— Б.. братиш… — протянул к поморщившемуся студенту дрожащую руку — и парень одёрнулся, отряхнул рукав пиджака. Взгляд отвёл, сдержался, чтоб не сплюнуть презрительно.

Пьянь. Конечно же, как типично и ожидаемо. И как же мерзко. Ещё противнее, чем просто толпа. Пьяные одиночки — самое мерзкое, что может быть.

— Ну б...братиш… — мужик тяжело поднялся, схватился за стенку остановки. — Н...ну ты, это…

Парень сцепил кулаки. Руки в карманах, пальцы давят на кнопку громкости.

… «Если