Я же бросил быстрый взгляд на Скворцова. Илья смотрел на меня прямо, и ничего прочитать по его невозмутимой морде было невозможно.

— Кто-то ещё искал встречи со мной или с её величеством? — быстро спросил я у помощника своего секретаря.

— Да, ваше величество. Приходил врач, Мудров Матвей Яковлевич, чтобы осмотреть её величество. Он понял, что вы очень заняты, и сказал, что не будет вам мешать и придёт попозже. Я закусил губу и тут же зашипел. Больно, вашу мать! — Больше никого не было. Николай Николаевич пришёл буквально пару минут назад. Более точно не скажу, не смотрел на часы.

— Это хорошо, — пробормотал я. — Спасибо, Илья. Да, оставайся здесь на тот случай, если её величеству что-нибудь понадобится. Повернувшись к Раевскому, указал на дверь: — Пойдёмте, Николай Николаевич, здесь не самое подходящее место для разговоров. Думаю, что можно немного прогуляться по парку. Погода просто замечательная и вполне располагает к прогулкам.

— Конечно, ваше величество.

Я вышел первым, Раевский последовал за мной.

Мы прошли в парк, раскинувшийся вокруг дворца. Я заложил руки за спину и шёл не спеша по дорожке. В парке было довольно много народа. Меня приветствовали издалека, не приближаясь. Всё-таки Василий Зимин и Юрка Бобров молодцы, сумели выдрессировать особо непонятливых, вбив в бошки, что государь сильно нервничать изволит, когда к нему кто-то приближается.

Отойдя на довольно приличное расстояние от дворца, я осмотрелся по сторонам. Вроде никаких беседок поблизости нет, так что можно поговорить.

— Вам что-то удалось выяснить, Николай Николаевич? — спросил я, поворачиваясь к Раевскому.

— Что у вас с губой, ваше величество? — нахмурившись, спросил он, проигнорировав мой вопрос. Я невольно коснулся губы, почувствовав под пальцами струп. Всё-таки Лиза, похоже, прокусила её. Надо бы обработать чем-нибудь, хоть спиртом. Надеюсь, спирт уже синтезировали.

— Ничего страшного, — неужели он действительно подумал, что я расскажу ему подробности. — Заживёт.

— Когда вы направлялись к её величеству, всё было нормально, — Раевский решил испытать судьбу, потому что я по его взгляду увидел, что он не отстанет, пока не получит ответ на свой вопрос. И вот зачем тебе знать этот ответ, Коля? Ты не сплетник, я это уже выяснил. Так зачем?

— Николай Николаевич, это не ваше дело, — я предостерегающе прищурился.

— Ходят слухи, что вы с её величеством поссорились. Теперь все ждут, когда ваш взгляд упадёт на другую женщину, как это случалось не раз. Да и её величество может оказаться под ударом, — хмуро сказал Раевский. — Мне нужно знать, что происходит, потому что я и так топчусь на месте. Все кухонные слуги как один твердят, что ничего не знают и не ведают. Что растение это видят впервые и прекрасно знают, что такое хрен и петрушка, потому никогда их не перепутают. Он замолчал, а потом продолжил: — Я понял, что мне желательно узнать, а на кого всё-таки было организовано покушение.

— На меня, что тут думать, — я снова коснулся ранки на губе. Саднит, зараза.

— Я бы не был так уверен, ваше величество, — покачал головой Раевский. — Ваша венценосная бабушка как-то говорила, что вы обожаете борщ, но велите не добавлять в него петрушку. Многие знают, ваше величество, что вы не любите ни её, ни хрен. Очень сложно совершить покушение в таких условиях. Если только эти негодяи не намеревались вас к стулу привязать и кормить насильно.

— Та-а-ак, — протянул я. — Почему я об этом не подумал?

— Не могу знать, ваше величество, — ответил Раевский. — Вот только больше всех пострадал Кочубей. И это склоняет меня к мысли, что изничтожить хотели именно его. Или не его, — добавил он задумчиво. — Раз вы приказали мне выяснить, кто за этим стоит, то я должен знать… — он запнулся, а потом продолжил, — насколько сильно пострадала её величество, и откуда у вас на губе эта рана?

— Когда женщина теряет ребёнка, это всегда очень плохо отражается на её самочувствии, в том числе и душевном, — осторожно проговорил я. Рука дрогнула и потянулась к карману, где я всё ещё таскал табакерку. На этот раз мне удалось остановить её на полпути и завести за спину.

— О… — только и произнёс Раевский. — Мне так жаль, ваше величество!

Я внимательно посмотрел на него. Ему действительно было чудовищно жаль, но эта жалость не унижала меня. Более того, я был почти уверен, что на страдания Лизы ему плевать. Он сожалел о не родившемся наследнике.

— Я клянусь, что это останется только между нами.

— Надеюсь в следующий раз услышать уже более хорошие новости, — я пристально посмотрел на него. Раевский наклонил голову в знак согласия. И тут я увидел, что в нашу сторону идёт Мудров. Николай перехватил мой взгляд, и в его взгляде сразу же появился невысказанный вопрос. — Можете идти, Николай Николаевич, — ответил я на него.

Он сразу же отошёл, а я задумался над тем, правильно ли поступаю? Можно ли Раевскому так доверять. Я посмотрел ему вслед. Мне нужен друг. Я отчаянно нуждаюсь просто в друге, которому смогу довериться. Может ли им стать этот неулыбчивый, очень серьёзный молодой офицер? Не знаю, время покажет.

Мудров подошёл ко мне. Выглядел он при этом рассерженным.

— Ваше величество, — он был одним из немногих людей, кого охрана пропускала ко мне без особых проблем. Точнее, они его не задерживали.

— Что случилось, Матвей Яковлевич? — мы стояли на дорожке, и на нас уже начали оглядываться прогуливающиеся придворные.

— Её величество отказалась сегодня от осмотра… — начал он, но быстро заткнулсяи спустя полминуты спросил. — Что с вашей губой?

— Несчастный случай, — я двинулся по дорожке. — Пройдёмся, Матвей Яковлевич, нечего стоять как статуи, их здесь и без нас хватает. Он кивнул и пошёл рядом со мной. Наверное, со стороны мы смотрелись глупо: высокий стройный император и низенький врач, как говорится, в теле. — Думаю, Елизавета Алексеевна сегодня вполне может обойтись без осмотра. Тем более что ничего страшного вы за эти дни не обнаружили.

— Хорошо, ваше величество, — Мудров, подумав, согласился. — Сейчас я уже с уверенностью могу сказать, что больше никто от этой дряни не пострадал. Были сомнения насчёт госпожи Нарышкиной Марии Антоновны.