– Габриэль? – выдохнула я и с бешено колотящимся сердцем шагнула ему навстречу.

Но когда я подошла совсем близко, чтобы обнять его, то заметила в его глазах злобный блеск, которого никогда, даже через миллионы лет, не было и не будет у Габриэля.

– Ты всегда просыпаешься, – сказал Поддельный Габриэль. – Но какое разнообразие и интенсивность эмоций у спящих людей! Другим фейри это недоступно. Они могут питаться только одной эмоцией за раз. Это как всю жизнь сидеть на одном хлебе. А мы можем пробовать всё.

Его лицо изменилось, и передо мной появилась Скарлетт, на ее губах играла насмешливая улыбка.

– Настоящее пиршество эмоций. Над нашими головами, в этом самом здании, сотни людей прямо сейчас видят сны, наполняя меня своим счастьем, страхом, чувством тоски, тревогой из-за опоздания, унижением из-за обнаженки на улице. Любовь, похоть… Представляешь, как восхитительно все это чувствовать?

– И все это может закончиться, – мрачно заметил Роан. – Когда придут Благие.

– Неужели? – Скарлетт повернулась к нему, и я заметила, как Роан стиснул зубы. Кого он видел перед собой? Тоже Скарлетт? Вряд ли. Этих людей любила я, а не Роан. В его глазах промелькнула боль, и у меня возникло ощущение, что он увидел мать или сестру.

– Вы не сможете питаться снами после смерти, – холодно продолжал он.

– Они убьют всех Неблагих, которые выступят против них, – перебила Поддельная Скарлетт. – Пять дворов, объединившихся против Благих. Союз, созданный Роаном Таранисом, фейри из погибшего двора, которому нечего предложить, кроме пикси, способной наводить страх.

– Я предлагаю выступить единым фронтом против наших древних врагов.

Поддельная Скарлетт облизнула губы:

– Ты прав, Таранис. Благие наступают. Но сейчас все их внимание сосредоточено на Неблагих, которые стоят у них на пути. Они не смогут нас найти. Они оставят нас в покое, и мы будем жить дальше.

– Жить дальше где? – вмешалась я. – Они захватят Триновантум…

Лицо Скарлетт снова изменилось, и я сжала кулаки: на меня печально смотрела моя мать, из ее окровавленной груди торчал нож.

– Триновантум? Мы не были там сотни лет. – В уголке ее рта пузырилась кровь. – Ты что, не слушала, что я говорю? Люди здесь. Их сны здесь. Когда-то рядом с нами жили тысячи людей, и это было чудесно. Теперь их миллионы, их сны подпитываются современным миром. И когда они засыпают, все это изливается на нас. А Триновантум? – Она сплюнула. – Кого волнует этот бесполезный клочок леса?

– Если Благие нападут, погибнут миллионы людей. Чем тогда вам питаться?

Мать пожала плечами, из раны в горле потоком хлынула кровь.

– Кто-то останется. И их кошмары останутся. Их сны об утраченных надеждах! Война на пользу воронам… и тем, кто кормится снами.

– А если вы ошибаетесь и Благие придут за вами, как только покончат с нами?

– Прибереги эти речи для своих простаков-союзников, Королева Ужаса, – прорычала моя мать. – Не трать на нас силы впустую.

– Вы злитесь, – медленно произнесла я. – Потому что вы последний из дворов, к кому мы обратились.

Ее лицо снова изменилось, превратившись в лицо моего отца; яростный взгляд пронзил меня:

– Ты ничего не знаешь, пикси, и смеешь рассказывать нам, что мы чувствуем? Через неделю вы все умрете, а мы по-прежнему будем здесь, с теми, кто видит сны.

Солнечные лучи сверкнули на золотистых волосах Роана. Я почти чувствовала, как он пытается сдержать гнев:

– Вы даже не готовы к переговорам?

– А что у вас на уме? Женить кого-нибудь из нас на пиявке страха или рабыне радости? Или дать нам дом из кирпича, чтобы нас было легче найти и убить? Или собираетесь предложить нам богатство, в котором мы не нуждаемся, и власть, которой мы не хотим?

Лицо фейри снова изменилось, и я впервые увидела, с кем мы говорили на самом деле: пожилая женщина с налитыми кровью вытаращенными глазами и слюной в уголке рта. Седые волосы вились вокруг ее головы.

– Оставьте меня в покое, Роан Таранис и Кассандра Уила Брок. Двор Каэр Ибормейт не присоединится к вашему обреченному союзу.

Глава 15

Ждет нас всех гибель или нет, но на свадьбу идти придется. Я вздремнула пару часов, а когда проснулась, слюна изо рта намочила подушку. Почему-то я чувствовала себя хуже, чем до сна: веки отяжелели, ноги горели от усталости после подъема по всем этим лестницам.

По крайней мере, я была уверена, что поднималась по лестнице.

Но свадьба ждать не будет. Завернувшись в полотенце, я потащилась в ванную, где на меня недавно набросилась Сиофра. Прежде чем сбросить полотенце, показала отражению средний палец. Если Сиофра наблюдает за мной, надеюсь, что мои налитые кровью глаза и растрепанные волосы вселят ужас в ее сердце. Можно в любой момент завесить это чертово зеркало полотенцем, но отражения повсюду. Я бы свихнулась, пытаясь спрятаться от них.

Я голышом подошла к ванне и включила теплую воду. Пока ванна наполнялась, я намылила тело и волосы и смыла под струями лавандовую пену.

Теплая вода омывала мое тело. Я намыливала бедра и думала о Роане. Ранним утром он снова проспал несколько часов, свернувшись калачиком вокруг меня и согревая своим мощным телом. Мне приснилось, как он мальчиком играл с маленькими деревянными фигурками в коридорах этого особняка и бегал с сестрой по Хоквудскому лесу. Смогу ли я вечно жить в Триновантуме в роли его королевы? Хотя, возможно, я забегаю вперед. Я даже не была уверена, уцелеет ли Триновантум, когда Благие разделаются с нами. И реакция Двора Снов на наше предложение нисколько не улучшила наши шансы.

Я смыла остатки пены, выпустила воду из ванны и вытерлась полотенцем. Мне повезло принять ванну, избежав нападения собственного отражения.

Завернутая в полотенце, я вернулась в комнату и достала из шкафа платье. Я купила коктейльное платье А-силуэта, идеально облегавшее фигуру, с расклешенной юбкой и кружевным лифом.

Наклонившись к зеркалу, я достала косметичку, добавила на скулы и под брови мерцающего золотистого хайлайтера14. Подвела глаза, накрасила ресницы, нанесла нежно-розовую помаду.

Я уже заканчивала, когда в дверь постучали. Я поднялась, чтобы открыть.

На пороге улыбалась Иделиса.

– Я пришла помочь вам одеться. – Тут ее лицо вытянулось, она сморщила нос. – О, милостивый Дану… Ваши волосы до сих пор мокрые.

– На ходу высохнут. – Я нахмурилась, оглядывая свое голубое платье. – Погоди, ты о чем? Я одета. Как тебе?

Она скривила губы:

– По-моему, симпатичное. Но я