class="p1">Но иногда она начинала сомневаться. Например, когда Рон подсовывал ей домашки на проверку, а сам бежал тискать Лаванду. Рон ей нравился с самого первого курса, еще с Хогвартс-экспресса. Он был из колдовского мира и всё здесь знал, тогда как для неё этот мир был неизведанной вселенной. У Рона на всё были готовые ответы: Дамблдор – классный, Малфой – белобрысый выродок, Поттер – ничего, если он за нас, слизни подлые, хаффлпаффцы тупые, равенкловцы – нудные зубрилы, Гриффиндор – весь в шоколаде. Гермиона любила готовые ответы, они расставляли всё на свои места, а она любила порядок. Она была согласна с Роном, ведь в Гриффиндоре учился сам Дамблдор, директор школы – а кто может быть умнее директора, если он даже главнее, чем родители?

Кроме того, Рон был олицетворением всего, что ей всегда хотелось, но запрещалось. Он не хотел зубрить учебники – и не зубрил. Он не хотел соблюдать дисциплину – и не соблюдал. Он редко умывался, никогда не чистил зубы, разговаривал с набитым ртом, разбрасывал свои вещи где попало и как попало. Гермиона поучала Рона для его же блага, но не могла не восхищаться им – это каким же надо быть смелым, чтобы вот так нарушать всё подряд, что запрещают старшие? Кроме того, он у всех выигрывал в шахматы. Правда, проигравшие говорили, что у него старые шахматы, что они опытные и сами играют за него, но это о Роне говорили из зависти. Мало ли, что шахматы колдовские, ведь не могут же они быть такими умными, верно?

И где теперь Лаванда, а где она, Гермиона? Рон бросил Лаванду ради неё, значит, правы были родители, когда говорили ей, что красота – не главное. Они знали, что для неё лучше, и теперь она выходит замуж за Рона. Родители сейчас в Австралии, со стёртой памятью – они были против отъезда, но она знала, что для них лучше. Гермионе очень хотелось, чтобы они побывали у неё на свадьбе и увидели, как она счастлива, а для этого нужно было восстановить им память и вернуть их в Британию.

Как только после победы над Волдемортом всё немного улеглось и Молли Уизли заговорила о свадьбе, Гермиона стала собираться в Австралию за родителями.

Когда Джеймс Поттер сообщил Дамблдору, что все ожидаемые деньги ушли в другие руки, тот велел ему пока не распространяться об этом. Ну как велел – высказал просьбу, обязательную к исполнению. Дамблдор привык к идее поженить Гарри и Джинни, чтобы еще больше сплотить семьи своих главных подручных, но ему было очевидно, что без поттеровских денег этой сплочённости не будет. Не стоило возбуждать между ними рознь, не попытавшись хоть что-то вернуть. Мало ли, вдруг получится.

Куда ушёл фонд победителя Волдеморта, Дамблдору было понятно. Победителю Волдеморта, кому же ещё – следовало бы предусмотреть магическую проверку, а не надеяться на бумажки. А всё эта дура Багнолд, ей же ясно сказали, на чье имя нужно было открыть счёт – но нет, ей показалось, что так будет звучать внушительнее. Нет хуже дурака, чем дурак с инициативой.

Дамблдор поигрался с мыслью уговорить бывшего Гарри отдать деньги нынешнему. А что, мальчик скромный, совестливый – надавишь на совесть, и отдаст последнее. Только как-то не вязалось с этим, что тогда он выкинул их с Сириусом в лужу… хотя, возможно, это была инициатива домовика, истолковавшего так пожелание хозяина побыть одному. Нужно бы встретиться с мальчиком, поговорить… извиниться, признать ошибку, просить прощения. На Гарри всегда очень хорошо действовало, когда убелённый сединами старец признаётся в своей детской глупости и слёзно просит прощения у сопляка. Всегда прокатывало, может, и в этот раз прокатит.

Ведь мальчик сейчас так одинок и беспомощен, он понятия не имеет, что делать со своим огромным богатством. Нужно успокоить его, предложить ему дружбу и помощь, напомнить, что друзья важнее любых денег.

Но ему самому нельзя было сразу идти к мальчику. Сначала кто-то должен был разведать настроение мальчика, кто-то должен был принять на себя первый всплеск его обиды. Выслушать упрёки, постараться уговорить ребёнка, а если посредник наделает косяков, так на то и он, Альбус Дамблдор, чтобы исправлять косяки и глупости своих подручных. Будет гораздо лучше, если мальчик обратится к нему, Альбусу, с обидой на кого-то ещё, чем пойдёт к кому-то ещё с обидой на него.

Сейчас мальчику не одиннадцать лет, Хагрида к нему уже не подошлёшь. Лучше всего с этим справился бы Сириус. Сам до сих пор простой и непосредственный, как дитя, Сириус и прежде легко находил общий язык со своим мнимым крестником и имел на него огромное влияние. Мальчик любил его, если мальчик кого-то и простит, то именно его.

Тем не менее Дамблдор забраковал кандидатуру Сириуса. Если мальчик простит Бродягу, тот снова будет иметь на него огромное влияние, и возможно, на этот раз большее, чем он сам. А это Дамблдора никак не устраивало, потому что Сириус всегда был неблагонадёжен, а в последнее время особенно. Хотя Дамблдору до сих пор удавалось справляться с мятежным Блэком, он никогда не мог предсказать, что этот Блэк способен выкинуть уже в следующее мгновение. Поэтому Сириус был убран в Азкабан, затем снова оболтан и приближен, но годы заточения не сделали его благоразумнее. И эти переданные ему Джеймсом слова Блэка о том, что он лучше пропьёт всё своё состояние, чем отдаст хотя бы ещё галеон этому болтливому старикашке… нет, Сириус не подойдёт.

Так и не надумав, кого бы направить к бывшему Гарри Поттеру, мудрый старец задумался уже о наследстве Блэков. Если оно не досталось нынешнему Гарри, значит, оно вместе с личным сейфом Беллатрикс досталось Нарциссе Малфой, генеалогической наследнице Блэков. А у Малфоев запросто бывает Северус Снейп, к тому же Нарцисса заинтересована в дружбе с ним сейчас, когда её муж и сын сидят в ожидании суда в Азкабане.

Дамблдор наколдовал патронуса – нет, не феникса, волшебные существа не бывают патронусами, хотя он не разубеждал невежд в этом слухе. Это был всего лишь петух породы феникс, хотя издали и в прозрачном виде он смотрелся весьма фантастически. Петушок бодро взмахнул крыльями и помчался в тупик Прядильщиков с сообщением от духовного лидера Света:

«Северус, мальчик, зайди ко мне немедленно, нужно поговорить.»

«Мальчик» Северус всегда затруднялся с выбором, кого же он больше ненавидит, Волдеморта или Дамблдора. Сначала ему казалось, что всё-таки Волдеморта, потому что тот убил Лили, а Дамблдор её всего