Парнишка совсем расслабился и даже прилёг на шезлонг.

— К примеру, производители свечей и торговцы мёдом не лезут ведь в дела пасечников, верно? А по сути, что первые зависят от вторых, что вторые от первых.

Мёд. Пасека. Воск. Пчёлки. А вот тут парнишка явно попал в меня. Не то чтобы его метафора была какой-то особо мудрой или глубокой, но упоминание того, что я люблю всем сердцем… согрело, что ли? Броню пробило?

— Понятно, — улыбнулся я. — Слушай… Ты извини, если я вдруг не в своё дело сейчас полезу, но очень уж интересно. Как так вышло-то?

— Вы про то, что я работаю на минобороны Российской Империи?

— Да. Просто давай говорить откровенно, это у тебя не загар. И как так вышло, что иностранного специалиста такого уровня подпустили так близко к нашим, уж извини за формулировку, государственным секретам?

— Да всё просто, Василий Иванович, — ответил Тамерлан. — Я приехал на стажировку по обмену опытом, а потом примелькался здесь, заработал репутацию перед хорошими людьми и дал Клятву. Родители сперва разозлились, но потом подумали и решили, что для рода будет полезен свой человек в Москве. Они ведь у меня князья, если на вашу титульную систему переводить, и ведут торговлю по всему ми…

— Погоди-погоди-погоди!

Я аж присел.

Чем дальше — тем страньше получается. Сын эмира — да хрен с ним даже, пусть и не наследный — приезжает в соседнее государство, с которым у Орды были контры чуть ли не всю мировую историю, и так вот легко даёт Клятву русскому царю?

Даже я на такое бы не пошёл, потому как магия Клятвы, она ведь туповатая. Да хотя чего уж там? Не туповатая, а откровенно тупая. Твердолобая, прямолинейная и работает дословно… на ум сразу итальянская забастовка приходит.

Мы даже с Величеством как-то раз тёрли на этот счёт, и он лично просил меня её не принимать.

А то ведь ляпну, что не буду поднимать руку на Императора, а потом трон узурпируют, и ничего я с этим поделать не смогу. Или вообще до смешного — потребуется мне тронуть какого-нибудь другого Императора, а Клятва упрётся в слова и всё.

Так что шаг это серьёзный и на всю жизнь.

— Тамерлан, — спросил я. — А как так-то? Клятва — это ведь… Клятва.

Парнишка явно засмущался; аж щёки покраснели.

— Ну, — вновь начал мямлить он, будто мы только что не разговаривали на равных. — Буду честен. Это всё из-за девушки, Василий Иванович…

— Херасе! — хохотнул я. — Красивая, должно быть, девушка, раз ты ради неё на такое пошёл.

— Очень красивая, Василий Иванович, — мечтательно вздохнул Тамерлан. — Надеюсь, что когда-нибудь она станет моей женой…

— Херасе! — и снова. — Это она что же⁈ После таких жертв и замуж за тебя не вышла⁈ Что там за ледышка у тебя такая⁈

— И вовсе не ледышка, Василий Иванович, — робко встал на защиту возлюбленной Тамерлан. — Хорошая. Лучшая на всём свете.

Так… Ладно, парень явно чувствует себя не в своей тарелке. Да и мне эти разговоры про сердечки, бабочки и купидонов не очень-то по душе. Я — старый солдат так-то. А потому решил резко сменить тему:

— А сможешь ли ты, Тамерлан, пропатчить KDE2 под FreeBSD?

И в этот же самый момент:

— Василий Иваа-а-аныч! — раздался крик председателя за забором. — Василь Иваныч, ты здесь⁈

— Здесь-здесь! Чего случилось⁈

— Да как обычно! Беда!

Геннадий Яковлевич, — слишком уж суровый для алых байковых штанов, на которых висели гроздья репейника, — ворвался ко мне во двор.

— Мне тут из Сакраменто звонили, из мэрии, — начал он. — Говорят, объявляется полная эвакуация Удалёнки…

Ах вон оно как. Несвицкие прям ни шагу от кодекса в сторону не делают, молодцы какие. Рыцари, ядрёна мать. И даже сподобились уведомить местные власти о предстоящих военных действиях.

Впрочем, всё правильно.

Разборки аристо не должны касаться мирного населения, это ж не по-человечески. Другой момент, что меня очень возмутило такое отношение Несвицких. Получается, они сами за меня решили, что бой будет здесь.

Ну-ну…

Индюки не дремлют, так что я их на пушечный выстрел к СНТ не подпущу.

— Геннадий Яковлевич, — твёрдо сказал я. — Ну-ка не ссаться мне тут!

— Да как не ссаться-то, Вась? Это ведь по твою душу, да? Скажи, как на духу!

— По мою, — согласился я. — Но ты меня, Геннадий Яковлевич, давно знаешь и хорошо. Никого я на порог не подпущу, уж будь уверен. За пределами Удалёнки все свои дела закончу и со щитом вернусь.

— То есть эвакуироваться не надо? — председатель аж лицом просветлел.

А в глазах зажглись… нет, не огни. Значки рубля там зажглись, как у мультяшных всяких персонажей.

А оно ведь и понятно. Ему, как председателю, корона на эту самую эвакуацию денег выделила. Уже. Уверен, что денежка под это дело на его счету лежит несколько часов как. Такое не откладывают, и на таком не скупятся. Потому как род, проигравший междоусобицу, несёт на себе все издержки.

Империя не спит.

Империя контролирует все процессы.

Чтобы потом за свой счёт не заливать раскуроченные дороги и по страховой дома не восстанавливать, Империя сразу же оплачивает всю подобную движуху из казны, а потом взыскивает с проигравших.

— Василий Иванович, ты мне сейчас вот прямо слово даёшь? — уточнил Яковлевич.

— Прямо вот слово даю, — подтвердил я. — Не переживай.

— Ну тогда… Тогда с меня коньяк!

— С тебя не коньяк, а трактор… или как там эта штука правильно называется? Короче, на эти деньги, чтобы реку постриг! А то зеленеет ведь не по дням, а по часам! Так скоро у меня в озере вся рыба изведётся!

— Понял, Василий Иванович, — кивнул председатель. — Трактор и коньяк…

* * *

Признаться, я ожидал, что Несвицкие пожалуют ровно в двенадцать часов ночи.

Прогадал.

Собравшись с альтушками у Лёхиного дома, мы встретили и полночь, и час, и два. Дремали, кто где, под стрёкот последних сверчков и периодический бубнёж друидов. Стеклова всё никак не могла смириться с тем, что потеряла одного из своих индюков, а Лёха внушал ей довольно правильную мысль о