Я подошла к окну и закрыла жалюзи, пытаясь объяснить, не создавая впечатления, будто я на него запала.

— Мы никогда не переступали черту связанную со школой и дружбой.

— Именно поэтому это называется «услугой», — сказал он и прокашлялся. — Моя бывшая и её придурок будут там, на это мне плевать, но я не хочу выглядеть жалким. Если ты пойдёшь со мной, я смогу расслабиться и повеселиться, не беспокоясь о том, что выгляжу грустным.

Ладно, это звучало неплохо. Я почувствовала облегчение от того, что он не приглашал меня на свидание, хотя почему-то в животе образовался небольшой комок чего-то.

— А мне будет весело?

— Конечно, будет — ты же будешь со мной.

— Это не так успокаивает, как ты думаешь, — сказала я, размышляя о том, какие у него друзья. — Я почти уверена, что ты самый невыносимый человек, которого я когда-либо встречала.

— Неправильно, — сказал он, и мне показалось, что я услышала собачий лай на заднем плане. — Общеизвестный факт, что зажатые люди постоянно путают «веселье» с «невыносимостью».

— А невыносимые люди постоянно путают «нормальность» с «зажатостью», — парировала я. — Пойми это уже.

— Ох, Очкарик, ты просто прелесть, когда сердишься.

От этого я улыбнулась, но хорошо, что он не мог этого видеть. Этому парню не нужно было знать, что его саркастическая болтовня временами бывает забавной.

— Кажется, будто ты специально пытаешься заставить меня отказаться, — сказала я.

— Пожаааааааалуйста, скажи «да», — взмолился он. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— А твои друзья, одни из тех, кто устраивают вечеринки с пивными бочками, — спросила я, переключаясь мысленно на саму вечеринку, — или больше любители настольных игр?

Я не была тусовщицей. Да и меня это не особо волновало, но мы с друзьями не вращались в кругу тех, кто собирался вместе, чтобы выпить пива. Зак и его друзья были большими любителями выпить, но он никогда не брал меня с собой на вечеринки.

— На этой тусовке будет всё, — сказал Чарли, звуча более радостно, поскольку я ещё не отказалась. — Бочка с пивом на входе, викторина в дальней комнате, и наверное, где-нибудь наверху, несколько чуваков будут дуть бонги втихаря.

— Значит, мне влепят штраф за распитие алкоголя будучи несовершеннолетней, — сказала я.

— Если ты пойдёшь со мной, Бей, — произнёс он мягким, тихим и на удивление искренним голосом, — я гарантирую твоё безопасное возвращение.

Каждый раз, когда он называл меня «Бей», я чувствовала себя немного странно. Что, честно говоря, само по себе было странно, потому что Некеса и мама называли меня так постоянно.

Но когда Чарли говорил это, я чувствовала себя ближе к нему, чем мы были на самом деле. Я прочистила горло и сказала:

— Ты же помнишь историю о моей единственной вечеринке с выпивкой?

— Да, блевотина на ноге, — в его голосе было слышно веселье, когда он добавил: — Обещаю, я не отойду от тебя ни на шаг.

И по какой-то причине я могла сказать, что он говорил серьёзно. Его слова неожиданно меня успокоили.

— Ну, — сказала я, — как я узнаю, что надеть, если не знаю больше подробностей? Типа, это пижамная вечеринка? Костюмированная вечеринка? Будет ли там ужин из семи блюд? Изящные столовые приборы?

— Прекращай всё усложнять, Очкарик, — я практически слышала, как Чарли закатывает глаза по ту сторону телефона. — Ты мило выглядишь в том чёрно-белом свитере, который всегда носишь с джинсами и ботинками, которые сдавливают твои пальцы.

Это заставило меня замереть. Я никогда не думала, что Чарли вообще когда-либо замечал, как я выгляжу или во что я одета. С самого первого раза в аэропорту Фэрбенкса мне всегда казалось, что он воспринимает меня просто как надоедливую и чопорную подругу своей сестры.

Я спросила дразнящим тоном, просто чтобы ситуация не стала неловкой: — Я тебе нравлюсь, Сэмпсон? Ты тайно одержим мной и запомнил весь мой гардероб?

— Ну хватит, — произнёс он, всё ещё не скрывая веселья в голосе. — То, что я замечаю, как ты выглядишь, не значит, что ты мне нравишься, Очкарик.

— Фух.

— Хотя было бы неплохо, если бы на вечеринке ты притворилась, что я тебе хоть немного нравлюсь.

— Сегодня ты меня просто поражаешь.

— Почему? Я просто хочу появиться на вечеринке с привлекательной девушкой, которая будет выглядеть моей парой. Это не значит, что я хочу вылизывать твою шею или называть своей девушкой. Это просто значит, что я маленькая, неуверенная в себе сучка насчёт этой вечеринки. Понятно?

Я рассмеялась — просто не могла сдержаться. Он словно скрипя сердцем назвал меня «привлекательной», при этом будучи раздражённым на себя за то, что ему не всё равно, какое впечатление он производит.

Это было нелепо, но то, что Чарли считает меня привлекательной, что-то для меня значило. Он был невыносимым придурком, но поскольку ему мало кто нравился, было приятно, что я попала в этот список.

— Да-да, продолжай смеяться, это же так уморительно, — сказал он, и я могла слышать улыбку в его голосе. — Ты настоящая засранка.

— Ой, да ладно тебе, Чарли, это не правда, — я рассмеялась и поняла, что на самом деле хочу ему помочь. — И ладно, я пойду с тобой.

— Серьёзно? — спросил он, звуча удивлённым, хотя, как мне казалось, это было очевидно с самого начала.

— Конечно, — сказала я, разминая спину и жалея, что мне ещё нужно заниматься. — Я никого из твоих друзей не знаю, так что мне не нужно строить из себя крутую.

— Нельзя хотя бы немного прикинуться крутой?

— О чём ты вообще?

— Ладно, — его голос стал ниже, и он зазвучал расслабленно, словно он лежал на диване и смотрел телевизор. — Я бы предпочёл обойтись без происшествий в ванной и публичной рвоты.

— Думаю, я могу тебе это обеспечить. А как ты относишься к тому, если я резко начну распевать песни из мюзиклов?

— Только не Гершвин, — сказал он с отвращением. — Терпеть не могу Гершвина.

— Да никто не ненавидит Гершвина, — ответила я, размышляя, как вообще может