Что 8 января у Глеба запланирована женитьба.

И я решаю, что я буду не я, если не буду на ней присутствовать…Пусть и в тайне от молодоженов…

Глеб присылает новый телефон с сим-картой. Заранее предупреждает мою маму, что со мной всё хорошо и даёт мой номер. Только ей. У них с Сережей всё прекрасно, мы общаемся несколько раз в неделю.

30 декабря вечером я созваниваюсь с Соней через телефон Глеба. Он находится у них в гостях, мы долго болтаем, около часа. Так, что он уже начинает отбирать у неё трубку. Кир смеётся на заднем плане, а я так хочу к ним. Безумно хочу, хоть и знаю, что его отец меня ненавидит и может что-то сделать. Если бы речь касалась только меня, я бы на всё наплевала, но теперь во мне наше с Глебом продолжение, а, значит, мы оба уязвимы.

Он обещает приехать 31-го вечером. Как раз назначает в Питере сделку по продаже на этот день. Я же с самого утра бегаю по дому в предвкушении и смеюсь, раскрывая везде шторы, как маленький ребенок. Мы с Людмилой Эдуардовной даже нарядили ёлку, которую нам привезли. Огромное дерево, тянущееся до самого потолка, а в гостиной они все пять метров, наверное. Я никогда ещё не наряжала что-то с такой радостью. Разве что, когда была совсем маленькой…Но то другое…Сейчас же я чувствую чисто женское счастье.

Людмила Эдуардовна по истине добрый и хороший человек. Я удивляюсь, как Глебу достаются такие люди… Наверное, потому что глубоко внутри он сам такой. Просто не всем это показывает.

Около двух часов дня охрана приносит к порогу огромную коробку с бантом.

— Это для Вас. Просили передать.

Я недоверчиво кошусь на неё и опасаюсь подходить.

— Не волнуйтесь, она проверена, кроме того, она от Глеба Александровича, — смеётся один из охранников Миша. Мы познакомились на днях.

Я стеснительно отвожу взгляд, и парень помогает мне затащить её внутрь. Принимаюсь распаковывать на самом входе.

Кроватка. Белоснежная. Уже заправленная комплектом детского белья в бело-голубых тонах, а внутри записка.

«Я всегда верю твоей интуиции, ведьма. Люблю тебя. Буду в восемь.»

Растекаюсь на месте… Рассматриваю её и это самое милое, что я могла увидеть сегодня. Хотя и Глеба просто безумно хочу ощутить…Обнять и не отпускать, что бы ни случилось…

Михаил и Людмила Эдуардовна не разрешают мне её двигать, но по моей просьбе ставят возле ёлки. Странно, да. Но это то, что я хочу видеть. И хочу, чтобы Глеб это видел.

А ещё я бы хотела сделать ему подарок, но мне даже выйти отсюда нельзя, что слегка меня расстраивает, однако Людмила говорит, что я уже ношу самый большой подарок под сердцем. Она не устает напоминать с какими чувствами Глеб говорил о нашем ребенке.

— Мой муж хороший отец, но такой трепет я уловила впервые. Тут что-то личное…Он очень Вас любит.

— Я знаю…Я это знаю. И спасибо Вам, что сидите здесь со мной…

— Не за что, Катюша…

— А откуда…Откуда Вы его знаете?

— Он не говорил?

— Нет…

— Мы знакомы три года. По некоторым связям…Однажды я осматривала его близкую подругу после изнасилования…Тяжелый был случай. Очень тяжелый. Девочке было всего пятнадцать лет. Но уже тогда после разговора с ней, я поняла, что Глеб хороший мальчик. Он помогал ей справиться со всем. После она сказала, что только он и помог.

— Он…Мне не рассказывал…

— Думаю и не стал бы… — задумчиво говорит она. — И не говори, что я сказала…

— Не стану…

— Ну…Займемся готовкой? Чтобы встретить твоего мужчину красивым столом?

— Боже, он меня тогда с потрохами сожрёт, — хихикаю я вслух и целенаправленно иду к кухне, услышав за спиной резонный вопрос:

— Почему? Любит, когда готовишь?

— Не то слово…Обожает…

Когда праздничный ужин готов предвкушаю нашу встречу с Глебом…Наш совместный первый Новый Год. Не знаю, почему это так важно для меня. Опять же я стала сентиментальной из-за гормонов. Слишком сентиментальной…

Жду его как ненормальная, всё время поглядывая на часы…Звоню и звоню, потому что он опаздывает. У меня сердце из-за этого не на месте.

Трубку берут только с десятого звонка, когда время на часах переваливает за девять вечера. По идее он уже должен быть здесь, со мной. Слышу какие-то стоны и визги. Тут и умной быть не надо, чтобы понять, что на том конце провода занимаются сексом.

Десять секунд, двадцать…Стараюсь дышать, не верю в происходящее, но чётко улавливаю именно его интонации.

А когда звучит это: «Даааа, Глеб, возьми меня сзади», я вообще проваливаюсь куда-то в пустоту и беспросветную непроглядную темноту, из которой вряд ли смогу выбраться.

______________________

Милости прошу в ещё один проект — «26 суток». Любители эмоциональных качелей, американских горок и переработки стекла, жду вас там)))

«Сколько себя помню мы дружили… Столько же не понимали друг друга. Ругались — мирились. Обижались — прощали. Моя больная безудержная безбашенная любовь… Гордей Яровой. Три «Б» и все такие важные… Сейчас нам по девятнадцать лет. За всю историю нашей дружбы мы достали друг друга настолько, что перекрыт доступ к кислороду. Он наконец сознался мне во всём, а я — нет. Для меня это удар ножом в сердце. Ведь если признаюсь и я, то дружбе раз и навсегда конец.

В один из дней он поставил мне условие. Он увезёт меня далеко-далеко. А куда именно, никто кроме нас не будет знать. Запрёт нас в одном доме, где у меня наконец будет время понять, что я к нему чувствую, а не убегать от этого. Без права уйти или сбежать, как трусихе, как я обычно это делаю. Выйти отсюда можно только с принятым сердцем решением. Если я сломаюсь — он отпустит, но больше никогда со мной не заговорит. Маски сброшены, уже не о чем спорить. Мы с ним в той самой глуши, в самой гуще леса за пятьсот километров от нашего родного дома