– По ребусу слышат миномет, отработайте его.

– Мы не видим это место, оно в низине.

– Мне похуй, работайте.

Страшно даже предположить, сколько ракет мы выпустили в молоко по таким беспонтовым целям. Нас заставляли стрелять «навесиком» через несколько лесополос, без прямой видимости цели. Позже заставляли работать ночью (но у нас не было ночников). Мы постоянно пытались доказать командиру, что мы не можем работать так. Не можем не потому, что нам лень, а потому, что наше орудие не приспособлено для работы по цели, которую мы не видим.

Нам был искренне непонятен мотив такого поведения командования. Сейчас можно сделать вывод, что были проблемы с поставками боеприпасов для арты, но тогда я думал, что на нас кто-то точит зуб, но за что, непонятно. Кульминация этого безумия случилась в одну из ночей, когда один из наших расчетов с командиром-тувинцем, просидевшим лет двадцать, уничтожил ночью БМП.

Тувинец где-то раздобыл обычный охотничий ночник. На них вышли по рации и сказали, что слышат технику. Он в ночник начал просматривать лесополки и, увидев в одной из них движение техники, приказал своим практически на ощупь навестись и выпустить ракету. Пока ракета летела, он, словно при парковке автомобиля, говорил оператору подкрутить выше, ниже, левее. Так и попали в БМП.

Думаю, такие результаты надо документировать и вносить в какие-нибудь учебники или методички для передачи опыта следующим поколениям. Мы были в восторге от такой изобретательности, но понимали, что теперь с нас вообще никогда не слезут, если надо будет отработать ночью. Стали тоже просить ночники у командиров, но нам их не дали, все были на передке у штурмов.

Примерно тогда пришли радостные новости от командования. На передовую привезли медали «За взятие Соледара» для вручения всем участникам штурма города. Слухи ходили разные, кто-то говорил, что только командирам они положены, другие говорили, что всем без исключения. Потом нас начали вызывать в штаб, группами человек по пять. Медали выдавали всем. Лично командир отряда вручал, без пафоса и парадных построений. Пришли, выстроились перед ним, каждому по медали, крепкому рукопожатию и пожеланию вернуться домой живыми и невредимыми. Я был очень рад и этому. Первая настоящая боевая награда. Командир, имеющий возможность хоть иногда, но выбираться в цивилизацию, говорил, что за нами прямо сейчас следит вся страна и важно не обосраться. Обосраться, конечно, в планы не входило, мы пришли побеждать.

На фоне отсутствия наступательных действий и «бездельного» сидения штурмов на передке участились случаи нарушения правил Компании в отношении спиртных напитков. Так, двое бойцов одного из штурмовых отделений, перебрав с домашним вином, найденным в одном из подвалов, застрелили собственного командира. Чтобы другим не повадно было, эти двое неудавшихся продуктов военного воспитания были доставлены к командиру отряда, нещадно отпиздены и украшены, как новогодняя елка, гранатами Ф-1.

Одному привязали гранату к ноге, второму к голове. Усики расслабили, кольца между собой связали леской, потом отпустили. Опущу дальнейшие подробности. Как говорится, если надо объяснять, то не надо объяснять. Вообще алкоголь так или иначе в Соледаре попадался постоянно. То водка какая-то, то вино домашнее. В деревне Благодатное, например, в каждой хате стоял самогонный аппарат, а в подвале – огромная бутыль с вином. Запрет на употребление не был чем-то принципиальным. Да, мы могли за ужином выпить по стаканчику вина, чтобы спалось легче, но никогда при этом не напивались и делали это только в момент ротаций, когда не надо было стоять на позиции. И уж тем более не убивали сослуживцев. За пьянку наказывали только тех, кто, не зная меры, напивался до состояния нестояния или, того хуже, начинал стрелять по своим.

Однажды нам пришлось идти с позиции пешком, мотоцикл не заводился. Мы спрятали его в гараж, чтоб другие не увели, вынули аккумулятор и расстроенные пошли домой. Идти надо было километров пять. Арта хохлов постоянно подгоняла, работая по соседним дворам, где стояли минометы. Примерно на полпути из кустов поднялся заяц. Макс сразу увидел его. Он по гражданке еще был охотником с опытом и очень хорошо стрелял. Заяц бежал от нас метрах в пятидесяти, Макс метко подстрелил его в зад.

– Ебать, попал!

– Пошли добивать!

Усталость моментально прошла, и мы добежали до зайца. Он угрожающе фыркал и пытался кидаться на нас, но нас такой фигней не напугаешь. Макс быстро сел на него сверху, схватил за уши и несколько раз сильно ударил по затылку кулаком. Так они умирают почти моментально.

Радости нашей не было предела. Вместо надоевшей тушенки у нас будет мясо. Да не просто мясо, а зайчатина, честно добытая на спонтанной охоте. Мы с Максом занялись освежеванием, потом я нарезал мясо на порционные куски и замочил в соленой воде. Пожарили зайца с луком и специями на сковороде на печке. Весил заяц килограмм пять. Мы наелись сами, угостили ребят из штаба, мирного мужика и Глухаря. Последний базировался по соседству с нами. В доме, где он жил, располагались пайки и вода для передовых позиций.

Глухарь был старым зэком, недавно вернувшимся из госпиталя. Под Лисичанском во время штурма ему под броню залетело две пули калибра 7.62 – подарок хохлячьего пулеметчика. Глухарь, будучи раненным, своим ходом вышел на точку эвакуации, попутно заглянув в блиндаж к братишкам и чифирнув с ними. После госпиталя командир его решил поберечь, не кидать опять в штурма и назначил его старшим за обеспечение передка продовольствием.

Он прекрасно подходил на эту должность – настоящий хозяйственник. Глухарь держал у себя во дворе кур, гусей, даже пара индюков была. Иногда резал их и давал мясо на передок. А еще у него была коза, которая во время прилетов от страха прыгала на абрикосовое дерево. Позже выяснилось, что коза беременная и спустя некоторое время она родила козленка. В наших извращенных умах не нашлось ничего лучше, чем связать заботу Глухаря о козе и её беременность, установить, так сказать, причинно-следственную связь. Бедный Глухарь, сколько же он шуток про свое козоебство тогда услышал. Козленок, кстати, был очень милым. Все время скакал по огороду и играл с нами в догонялки.

Сейчас уже я, вспоминая этот эпизод, думаю, что было в этом что-то библейское. Только вместо волхвов были веселые орки с автоматами, обвинявшие бедного хозяина в скотоложестве. У нас в доме к тому моменту тоже праздновалось прибавление – окотилась кошка, которая жила с нами. В общем, природа оживала, наступала весна. Думаю иногда, как там котята наши,