Мне нужна инструкция.

Даша:

???

Данила:

К бусам. Заклинание. Что говорить, чтобы они действовали?

Даша:

Они у тебя?

Данила:

Да.

Даша:

А их хозяйка? Ты ей рожу начистил?

Данила:

Естественно.

Даша:

Молодец! Качественно хоть навалял?

Данила:

От души. Пиши заклинание.

Даша:

Ок. Скоро напишу.

Серафима

Высокий, бреющийся наголо, с темными, способными прожечь глазами, хромой, с отрубленной кистью руки. Потомок княжеского рода, имевшего литовские корни, он вырос в поместье своего отца на Украине.

Владимир Иванович Нарбут. Человек с положением, секретарь УкРОСТА. Мужчина с биографией и тайной. Его непростой жизненный путь сулил трагическую судьбу. Но какая разница, когда здесь и сейчас он был на коне?

От Нарбута исходила сила и какая-то сатанинская энергия. Его стихи напоминали отрывистые, бьющие в цель пулеметные очереди. Или свист сабли в степи. Или одиночные выстрелы. Слушатели замирали, когда Владимир читал свои стихи. В них было что-то зловещее, мистическое и в то же время притягательное. Его выступления походили на сеансы черной магии, а он сам стал прототипом булгаковского Воланда. Нетипичная расстановка слов в предложениях и вводящая в транс замедленность речи. Он говорил неуклюже, словно раскачивался на своей хромой ноге. Это и придавало его творчеству уникальность. Его личность завораживала, как завораживает все необычное.

Нарбут был не последним человеком в партии и руководителем агитаторов еще в Одессе. Он прибыл в Харьков и стал частым гостем у Катаева с Олешей. Молодые люди пили вино, рассуждали, читали стихи – свои и чужие. Владимир Нарбут к тому времени был признанным поэтом-акмеистом, несколько лет он прожил в Петербурге, был знаком с Городецким, Гумилевым, Ахматовой. Компании молодых, еще неизвестных литераторов льстило общество мэтра.

Нарбут позвал Симу с собой в Москву. Город, где давно установилась мирная жизнь со столь желанными Симе ресторанами, театрами, шляпками и модами.

Слонёнок остался в Харькове. Серафима с ним попрощалась легко, как будто бы выходила в магазин и через четверть часа собиралась вернуться.

Олеша тогда еще до конца не осознал, что теряет любимую. На его вмиг осунувшемся лице появилось страдальческое выражение, но что он мог сделать? Удержать Симу он не посмел. А ей вовсе не было жаль Юрия, она помнила случай с Маком, помнила, как просила его не оставлять ее наедине с мужем и как тот спокойно ушел вместе с другими гостями.

На следующий день ее вызволили из замужества. Сделал это не Юра, а его друг Валентин. Явился к Маку и приказал ей собираться. За это Серафима была благодарна Катаеву и простила все его прежние грубости.

Но чего ей стоило пережить брачную ночь с нелюбимым Маком! Этот неуклюжий, с одышкой, вдвое ее старше мужчина вызывал брезгливость.

Сима прикинулась больной и заперлась в комнате, где до рассвета, дрожа от страха, прислушивалась к тяжелым шагам мужа, а потом к его храпу.

Нарбут тоже был сильно старше Серафимы – на четырнадцать лет. Но его стать, положение в обществе и то, что он был признанным поэтом, позволяло закрыть глаза и на разницу в возрасте, и на инвалидность. Нарбут не какой-то там бухгалтер с продовольственными карточками, Нарбут – это путевка в достойную жизнь.

Владимир сразу по-гусарски принялся ухаживать за понравившейся женщиной. Повез в Крым, а оттуда, заехав по делам в Харьков, умчался в Москву.

Серафима стала женой Нарбута – законной, с регистрацией в загсе, с фатой и прочими причиндалами, а не как в союзе с Олешей – сожительстующей любовницей.

Все сбылось: и достаток, и жизнь лучше, чем у многих. Не было только любви.

Катя

Быстрова ликовала. Так ей, вобле сушеной! Еще бы полюбоваться результатом. Она представила Сапожникову с заплывшими глазками-щелочками. Хорошо бы шрамы остались, чтобы не вешалась на чужих мужиков.

Ее так и подмывало спросить Артёма: «Как там молодуха наша? Я ей космы повыдирала!» Хотелось язвить, подкалывать, да и просто огреть мужа сковородой. Чтобы до него дошло, что он натворил. А то ведь, как обычно, Артём считает себя правым. И в своей измене, поди, еще и ее обвинит. Он пошел налево, потому что жена… (Дальше следует список, в чем Катя недостаточно хороша.)

Быстрова не первый год знала своего мужа, чтобы спрогнозировать его реакцию. Предъяви она ему сейчас факты измены, Артём на нее все и вывалит – вывернет все так, что виноватой выставит ее. Доведет ситуацию до абсурда. Как обычно.

«Не время», – хладнокровно решила она. Надо подождать, как бы ни противно это было.

Как ни старалась Катерина разглядеть в муже перемены, произошедшие в связи со случившимся с Сапожниковой, а ничего необычного не обнаружила. Хорошо шифруется, гад! Или еще не в курсе? Хотя вряд ли. Небось, Зоська ему нажаловалась. Лежит в больничке, вся такая несчастная, и просит утешения в виде подарка. С другой стороны, если у нее глазки-щелочки и гематома во все рыло, то постарается не показываться любовнику до восстановления товарного вида. Жаль. Артёму полезно увидеть свою Курицу ощипанной. Но и долгое отсутствие встреч тоже неплохо. Решит, что Зоська его динамит, и отвалится.

Накануне Артём вернулся с работы как обычно, когда не задерживался «на совещании». С утра сидел дома, уткнувшись в планшет с танчиками.

– Тём, какие планы на выходные? – вкрадчиво поинтересовалась Катя.

Она присела рядом и мягко положила руку ему на плечо.

– Пока никаких. А что?

– В фитнес-центр сегодня пойдешь? – провела рукой по его короткой стрижке.

Волосы бархатные, как у британского кота. Рука остановилась на шее, пальцы поиграли по позвонкам, как по клавишам. Ответная реакция – ноль. Артём равнодушно продолжал танковый бой. Катя убрала руку.

– В эту субботу бокса не будет. У тренера выходной, – его голос даже не дрогнул.

Выходной, значит. Курица оповестила, что встреча отменяется, а о причине умолчала. Молоток, Кисель! Надо бы еще и Артёмку отоварить. Заслужил.

Нервов Быстровой надолго не хватило.

В следующий раз, когда Артём явился домой, его ожидал сюрприз.

– Что это? – не понял Бобков.

На пороге квартиры лежала тряпка, по рисунку на которой он узнал свою футболку.

– Грязь в дом не неси! Ноги вытирай! – скомандовала Катя.

Ее суровый вид предвещал бурю.

Артём послушно вытер ноги о подарок Ады. Но как Катя узнала?!

– А чего