поэтому Рябцев направился в сторону своей квартиры.

Однако планам капитана сбыться было не суждено. Так как вторая рюмочная, в которой он побывал до этого, располагалась как раз по пути к дому, Василию волей-неволей пришлось пройти мимо нее. И он практически нос к носу столкнулся со своим недавним знакомым Петером.

– О, Вася! – тот обрадованно раскинул руки. – Привет.

– Привет.

– По делам или просто гуляешь?

– По делам, – коротко ответил Рябцев.

– А может, пива?

– Да нет, Петя, спасибо. Я тороплюсь, да и не при деньгах.

Признаться честно, у офицера не было желания сейчас еще куда-то заходить и выпивать. Даже несмотря на то, что Петер теоретически мог рассказать еще что-то интересное.

– Угощаю, – сказал литовец.

– Да ну, не стоит.

– Стоит, стоит. Ты вчера был при деньгах и угостил меня. А сегодня у меня деньги есть, и я тебя угощаю.

Василий помялся, потом сказал:

– Ладно, идем.

Петер одобрительно кивнул, и они зашли в рюмочную. Мужчина, как и обещал, взял пива, и они расположились за одним из столиком – здесь, в отличие от пивной, сидячих мест не было. Впрочем, посетителям это не доставляло особых неудобств. Они могли пить и стоя.

– Никак приподнялся, – заметил капитан после первого глотка пива.

– Верно, – самодовольно кивнул Петер. – У одного толстого фраера кошель подрезал. Так что мне хватит.

– Мудро. Что заимел, сразу и спустил.

– А я всегда так и делаю, – пожал плечами литовец. – Так проще. И правильно.

Рябцева немного удивляло его поведение. Дело было не в том, что Петер был скользким воришкой, а в том, что он был открытым человеком. Еще до войны Василию приходилось встречать уроженцев прибалтийских республик. И тогда у него сложилось о них мнение как о замкнутых, закрытых людях себе на уме, не раскрывающихся каждому встречному-поперечному. Приехав сюда, офицер убедился в своей правоте: таковыми были Регина, Йонас и Рута. Охотно говорили, поддерживали беседу, но исключительно по делу. В них присутствовала какая-то природная сдержанность. Петер же был полной противоположностью им. Впрочем, такой же была и Анита, но она, как и Андрей Полулях, была литовкой лишь наполовину – так она сама о себе рассказала. В голову капитана невольно закралась мысль, что, может, не совсем уж Петер и литовец. Хотя все люди разные. Даже среди десяти весельчаков может найтись один угрюмый.

У них завязался ненавязчивый разговор ни о чем. Петер посетовал на то, что война плохо отразилась на благосостоянии людей – теперь денежных клиентов, как он выразился, стало куда меньше, чем до войны, а милиция зверствует хуже, чем досоветская полиция. Рябцев на это лишь кивал или пожимал плечами, говоря: мол, время такое и тому подобную необязательную чушь. Он уже пожалел, что поддался на уговоры Петера, ибо теперь приходилось выслушивать его жалобы и байки, как от последнего прозвучало уже знакомое имя.

– Кто, говоришь? – переспросил офицер.

– Антанас, – пояснил литовец. – Помнишь, я про него рассказывал? У него еще сестра кассиром работает в доме культурном?

На этот раз Василий не стал его поправлять.

– Ну помню.

– Так вот, встретил я его вчера вечером. Пьян был как сапожник. Я вообще к нему случайно подошел, спички спросить. Смотрю, а это Томкус. На ногах еле стоял. Я ему, мол, иди, сейчас легавые нарисуются и повяжут тебя. А он: да пошло оно все к чертовой матери, жизнь поганая, и все в таком духе.

– И что ты сделал?

– Да к сестре отвел. Ну не бросать же его в таком виде на улице. Да и жалко стало.

– Ну, бывает, надрался человек. – Пожал плечами капитан.

– Так я его уже второй раз таким вижу. Надо же! – Петер закурил. – А раньше ведь не пил. Спортом занимался. То ли гимнастом, то ли акробатом был. Еще до войны. Первый раз, когда увидел, не подошел. Даже подумал, что ошибся. Не он это.

– А оказалось – он.

– Да. Неужели они там все такие?

– Кто их знает? У нас своих забот полно, какое нам дело до чужого пьянства?

– Ты прав, Вася. К нам не лезут – уже хорошо.

– Да мы им, скорее всего, и неинтересны. И взять с нас нечего, и не сильно мешаем.

– Вот, – кивнул Петер. – Даже ты бы не помешал, несмотря на то, что ты – русский.

Рябцев допил остатки пива из кружки.

– Ладно, Петя, спасибо тебе за пиво. Приятно было поболтать. Я пошел.

– Вася, а может еще? – дружелюбно улыбнулся мужчина. – У меня есть деньги.

– Да нет, спасибо. Я правда тороплюсь. Надо одно дельце решить. Может, деньжат приподниму, тебя угощу.

– Ну хорошо.

Они тепло распрощались, и Василий быстро зашагал в сторону дома. Он не особо надеялся застать там Николая, учитывая, как они распределили дела на сегодня, поэтому решил тщательно обдумать все, что услышал от Аниты и Петера.

Напарник действительно отсутствовал. Капитан почувствовал голод. Последний раз он ел сегодня утром, поэтому решительно взялся готовить обед. Хотя учитывая, что дело близилось к вечеру, обед скорее можно было назвать ранним ужином.

Исходя из всего рассказанного, выходило, что Антанас Томкус может стать неплохой мишенью для офицеров. В том плане, что его можно обработать и выйти на банду Варнаса. Конечно, Рябцев и Коновалов уже договорились с Йонасом, но и такой ход тоже будет нелишним. Осталось только подловить где-нибудь брата Руты, если он опять появится на улицах городка. Конечно, если он будет в невменяемом состоянии, с ним говорить бесполезно, но вот когда протрезвеет… Тут Василий призадумался. А вот здесь два пути – либо согласится им помочь, либо откажется. Ведь они толком не знают этого Антанаса. Что он за человек? Что собой представляет? А еще слова Аниты и Петера, что раньше он вообще не пил, а теперь нажирается как последний алкоголик. Во время войны стал пить или недавно? Тоже хороший вопрос. И что же Томкуса на это толкнуло? Что-то случилось? Что-то до такой степени потрясло Антанаса, что тот только и нашел выход что в бутылке? Интересно, что же именно? Много вопросов, на которые пока что некому ответить. Рябцев решил не ломать голову, а обсудить все с майором, когда тот вернется. Если, конечно, он придет не в таком состоянии, как упомянутый брат кассирши из ДК. Но в таком случае можно поговорить и завтра утром.

Коновалов, как ни странно, вернулся еще засветло. Точнее, когда на городок только начали опускаться сумерки. И в относительно приличном состоянии, хотя чувствовалось, что он навеселе.

– Что-то ты рановато, – добродушно ухмыльнулся Василий.

– Вася, я