Кое-как потерев футболку, трусы и брюки, я сполоснул их и пошёл развешивать – верёвки были натянуты на улице, чуть дальше бани. Моя новая, только что выданная чистая одежда была теперь мокрой. Плюс в душевой и в коридоре мы налили лужи, про которые Артём коротко бросил:

– Все убирают за собой!

Илья сказал мне:

– Ты иди, перевяжи руку, а мы сами приберём!

Арик кивнул, и я, потоптавшись немного в дверях, пошёл к Агафье Ефимовне. Она уже ждала меня. Придирчиво осмотрела распухшую и покрасневшую рану, заставила помыть руки, потом полила на рану перекиси, протёрла ваткой и снова наложила своей вонючей мази.

Я наблюдал, как она деловито и уверенно обрабатывала порез, и думал, а что если сестра братьев-близнецов – это она? Тогда получается, что у Григория Ефимовича есть брат-близнец? И если есть брат, то где он?

Хотя… что обращать внимание на сказки? Сказки они сказки и есть! Там ни слова правды, кроме разве что морали. А мораль – она и в Африке мораль.

В общем, я поблагодарил Агафью Ефимовну, а она напоследок сказала мне:

– Постарайся больше не мочить. Пусть подживёт. Мази мои, конечно, сильные, но если продолжишь так полоскать руку, то ничего хорошего не будет.

Я кивнул и вышел. Нужно было идти в столовую, где уже собирались парни. Но не идти же мокрым! И я решил использовать согревающее заклинание, которое показывал нам Григорий Ефимович. Зря, что ли, я его учил?

У меня ничего не получилось. Я вроде и расслабился, и кокон начал плести, как на занятии, но ничего не выходило, я не мог зацепить линии, не видел их, как следует. Может, потому что я думал о маме, о том, что скажу ей, когда звонить буду, а может, мазь воняла, ну или голодный желудок уже урчал, но энергетических линий я не видел. Даже странно стало – на тренировке всё было хорошо, а сейчас вообще никак.

Тут из бани вышли последние парни, я и сделав вид, что отмахиваюсь от комаров, пошёл в столовую.

Глава 12

На ужин были рагу и кисель. Я, озадаченный тем, что заклинание не получилось, проглотил всё, не заметив как.

Странно, что за столами все разместились так, что тройки сидели рядом. И команды сгруппировались каждая за своим столом. Так получилось само собой, никто нас не рассаживал.

Естественно, Илья сидел рядом с нами, точнее, напротив, и поэтому говорить с Ариком о чём-то я не мог. Конечно, Илья помог нам с постирушками, в том смысле, что объяснил, что и как, но он был из друзей Николая, и я это хорошо помнил.

После ужина я, как и планировал, пошёл искать Григория Ефимовича. Если честно, я боялся, что он что-нибудь такое сделает, но он выслушал, а потом оглядел меня и спросил:

– Почему мокрый?

Я даже растерялся – не знал, что ответить ему.

Но он и не ждал ответа, покачал головой только и сказал, что сообщит моим родителям, что со мной всё в порядке.

Меня его ответ, конечно, не удовлетворил – а как я узнаю, что он сообщил, и что они больше не волнуются?

Григорий Ефимович усмехнулся и сказал:

– Даю слово, что сообщу твоим родителям, что с тобой всё в порядке. Может, даже вы встретитесь, чтобы сомнений у тебя не осталось.

Я уже собрался было идти, как представил, что родителей и Соньку хватают и словно манекенов везут в том же микроавтобусе. И мне придётся их, как и Арика, выручать из подвала.

Я испугался. Это получается, я сейчас подставил своих близких…

Видимо, мои мысли отразились на моём лице, потому что Григорий Ефимович поинтересовался:

– Что ещё?

И я прямо спросил:

– Они не пострадают?

Григорий Ефимович недоуменно посмотрел на меня:

– С чего бы? – И поймав мой взгляд в сторону двери подвала, засмеялся: – Это каким же монстром ты меня видишь?

А что не монстром-то? Я видел людей-манекенов, меня вон самого похитили. Арик до сих пор вздрагивает, когда подвал упоминается. А как Григорий Ефимович отбросил меня в микроавтобусе? Есть… Есть у меня основания считать его монстром!

Григорий Ефимович задумчиво пожевал ус и сказал:

– Если я дам тебе слово, что не причиню вреда твоим близким и сообщу им, что с тобой всё в порядке, ты мне поверишь?

Ну, как бы до этого он слово своё держал, но в том, что касается родителей и Соньки, я хочу убедиться лично.

– Договорились! – сказал Григорий Ефимович и достал телефон. – Ты убедишься лично.

Григорий Ефимович набрал номер. Когда на том конце ответили, он сказал в трубку:

– Сан Саныч, привет, это Григорий. Извините, что беспокою. Нет, со школой всё нормально, две группы мы набрали. Да, третья ваша, я помню. Нет, всё хорошо… Сан Саныч, я вот по какому поводу звоню. Родители двух моих учеников волнуются. Надо бы как-то уведомить, что с мальчиками всё в порядке. И нужна встреча родителей с этими мальчиками. Можно как-то устроить? Нет, я обещал. Сан Саныч, это важно. Я понимаю про секретность, но… Хорошо, договорились.

Григорий Ефимович убрал телефон и хмуро посмотрел на меня. Видно было, что разговор ему радости не доставил, но мне было пофиг. Главное, чтобы с родителями ничего не случилось. Единственное, было непонятно, почему учеников двое? Откуда второй?

Григорий Ефимович устало вздохнул и сказал уже мне:

– Родителям и твоим, и Аристарха, сообщат, что вы учитесь в правительственной спецшколе. Теперь иди.

И я пошёл.

Я шёл, и меня раздирали чувства. С одной стороны, я был рад, что родителям сообщат, с другой – блин! Как я мог забыть, что у Арика тоже родители волнуются? Хотя я и не забыл, просто об этом не думал. Ну и в-третьих, мне было любопытно. Судя по интонации, Григорий Ефимович разговаривал с кем-то, кто над ним, со своим начальником, и разговор этот ему был неприятен.

Разговор или человек?

Я подумал и решил, что человек, потому что в словах ничего такого не прозвучало, во всяком случае, я ничего не заметил, ну кроме того, что Григорий Ефимович во время разговора был напряжён.

В любом случае, нужно обсудить всё это с Ариком, может, у него какие идеи появятся, кто такой этот Сан Саныч?

Я уже поднимался на крыльцо, когда меня догнал Дёма. Он с громким мяуканьем летел за мной. Я подождал чуть-чуть, пропуская котёнка в дом.

Он забежал – хвост трубой. Такой решительный, боевой и такой милый. Особенно, когда с ходу,