Во мне сразу же включаются инстинкты выживания и активизируется режим «бей или беги», точнее, только «бей». Я извиваюсь и молочу локтями по его голове. Но я промахиваюсь; это слишком слабая попытка вырубить стокилограммового мужчину, лежащего на мне.

– Отвали от меня! – верещу я, отчаянно брыкаясь и пытаясь сбросить его.

Настолько отчаянно, что меня охватывает бешенство. Я буду зубами отдирать плоть от своих костей, если только это позволит мне выбраться из-под него. Я сделаю все – абсолютно все, – чтобы вырваться.

– Рокко, – прорывается сквозь охватившую меня панику предупреждающий голос Франчески. – Ей нужно выздоравливать.

– Ей нужно выучить свое место. Это не обязательно должно быть больно, – возражает он, задыхаясь от усилий заставить мое сопротивляющееся тело подчиниться.

Я не сдаюсь, но и он тоже. Я слаба и корчусь от боли, а он намного сильнее меня.

Так что он победит.

– Правильно я говорю, Алмаз? Это может быть быстро и безболезненно. Небольшой урок, чтобы научить тебя держать свой поганый рот на замке.

Он ударяет меня лицом о деревянный пол, тыкает в грязь и пыль, пока раздирает мое трико. Ткань рвется с громким треском, и это вызывает новый приступ ужаса в моем мозгу. Возбужденное дыхание Рокко учащается.

– Нет! – кричу я, когда он разрывает и мое белье.

Но единственной реакцией на мой крик становится щелчок расстегиваемой молнии – он расстегивает свои джинсы. По моим щекам текут ручейки слез, когда я чувствую его плоть на своей спине.

Я снова пытаюсь вывернуться, но удар по затылку останавливает меня, и мой мир взрывается на части. Боль была моим постоянным спутником всю последнюю неделю, но сейчас я ее не чувствую. Я словно пробежала пару километров, но мое тело физически не может остановить мужчину, оскверняющего меня.

– Не бей ее! – кричит Франческа, переживая, как бы он не помял это яблоко.

Но как он может, если к тому времени, когда он закончит, я уже сгнию насквозь?

Одним мощным толчком он погружается в меня, и я кричу. Громко и пронзительно, под стать звону в моей голове.

– Черт побери, Рокко, на тебе нет презерватива! – восклицает Франческа, и в моей голове раздается тихий шепот удивления тому, как она может спокойно смотреть на все это. Просто стоять и злиться, что ее брат не надел презерватив, пока насилует девушку.

Он хрюкает, а потом смеется, снова и снова вонзая в меня свой член.

– Ощущения такие же охренительные.

Я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, и поражение, которое охватывает мою кожу, словно раскаленное масло, чертовски жжет.

Пытаюсь выползти из-под него, ногти впиваются в дерево и ищут опору, чтобы вытащить мое тело. Они гнутся и ломаются, отрываясь от кожи и царапая пол, когда он снова подтаскивает меня к себе.

Он врезается в меня один раз, два раза, а потом вытаскивает и кончает на меня. Ленты его семени растекаются по моей спине, и я не могу удержаться от рвотных позывов.

Он рычит, и его ладонь ударяет меня по лицу.

– Рокко!

Каблуки в ярости топают по дереву, отдаваясь вибрацией в моих кровоточащих руках.

– Чертова сучка, – бормочет он, не обращая на нее внимания.

Я снова захлебываюсь, ощущение его сущности, просачивающейся в мою плоть, вызывает тошноту.

Франческа вздыхает, наклоняется ко мне и грубо хватает меня за руку.

– Вставай, – шипит она, рывком поднимая меня на ноги.

Я так зла, так растеряна от того, что он только что со мной сделал, что реагирую незамедлительно: разворачиваюсь и отправляю свой кулак ему в нос. Он воет в ответ, готовый наброситься на меня, но между нами встает Франческа.

– Не лезь! Ты уже достаточно сделал, – рычит она и выволакивает меня из комнаты.

Я все еще голая по пояс, между моих бедер запекшаяся кровь. Мое тело не принимало его действий, поэтому его вторжение было грубым и очень болезненным.

Она вталкивает меня в мою комнату и бьет по лицу. Я спотыкаюсь. Потом дверь захлопывается, и она шипит:

– Зачем ты это сделала, глупая, глупая девчонка?

Она снова бьет меня, и у меня в ушах звенит от боли. Держусь за щеку, продолжая отползать от нее, пока она теснит меня к стене.

Ты мнешь яблоко, Франческа.

Ее руки хватают меня за покрасневшие щеки, наманикюренные когти впиваются в них.

Прижав свое лицо к моему, она низко рычит:

– Держи свой рот на замке, слышишь меня? Мужчины в этом доме сделают все, чтобы превратить твою жизнь в ад, пока тебя не купят. И их ты уж точно не ударишь! – Она трясет меня. – Скажи, что поняла, – кричит она шепотом.

– Поняла, – плачу я, мои щеки горячи и мокры от непрекращающихся слез.

Франческа сердито отпускает меня, отстраняется и, бросив жаркий взгляд через плечо, принимается расхаживать по комнате. Я сползаю по стене, не в силах больше держаться на ногах, и мое тело сотрясают рыдания. За мной тянется полоса крови, и я понимаю, что Рокко разодрал швы на моей спине. Впившись руками в волосы, я крепко сжимаю пряди, пытаясь успокоиться.

Сделай глубокий вдох, Адди. Глубокий вдох.

Дыши.

Дыши, мышонок.

Глава 9. Алмаз

Кажется, когда моя жизнь переворачивается с ног на голову, я всегда обнаруживаю дневник, который позволяет мне сбежать из реальности.

Не знаю, как ей удалось раздобыть этот блокнот, но я нахожу утешение в гневных словах Молли. Молодой девушки, у которой украли жизнь, так же как и у меня. За ней тоже следила Франческа.

У меня перехватило дыхание, когда я прочла, что Франческа занимается этим уже не менее тринадцати лет. Сколько девочек насиловали, пытали и продавали безумным людям на ее глазах? Скольким из них она сама причинила боль?

У меня сворачивается желудок, а горло сжимается от отвращения, когда я вчитываюсь в слова этой сломленной девушки. Она была полна жизни в мире, который был полон решимости отнять у нее эту жизнь, и с каждой ее записью я все больше влюбляюсь в нее. Чувствую ее в каждом росчерке ручки и вожу по ним дрожащими пальцами, впитывая в себя ее суровые линии.

Она – все, чем я хочу быть.

Когда я дохожу до последней записи, мое сердце разрывается, и у меня возникают миллионы вопросов. Так же быстро, как я нашла утешение, я вновь обретаю пустоту и беспомощность.

Слезы застилают мне глаза, и