ФСБ, спецназ и все такое? — еще раз уточнил участковый.

— Разумеется. Что, есть другие варианты?

Зубков некоторое время думал молча, потом твердо заявил, что да, имеется.

— Какие же?

— Господа полковники, тут так нельзя, ватагой.

«Ну начинается, — мелькнуло в гуровской голове, — да это еще ничего, долго-то как не вылезало это вот «тут так нельзя». Э-э-э-эх! В каждом закутке своя специфика! «Вы уедете — мы остаемся!», «У нас нельзя так, как по всей стране, и никогда иначе не будет!» Тьфу! С другой же стороны, будь все как положено, не стоять тебе тут, господин полковник, а с полным служебным несоответствием и без погон вылететь на пенсию. Нет?»

Так, и снова отставить мысленное смятение, порядок есть порядок.

— Извольте объясниться, участковый уполномоченный Зубков.

Ага, пробрало наконец. Не любит он конфликтов и вообще слаб в коленках, вон как побледнел, даже посинел, правда, держится с уверенностью отчаяния, как человек, которого с платформы не сдвинешь.

— Я хочу сказать, — начал Сергей подсевшим голосом, — что телефон этот дуре Нинке подсунул кто-то свой. Местный. Знающий. Сейчас этот кто-то спокоен: знают все, что рванул самогонный аппарат — и точка. Так?

Не дождавшись ответа, продолжил:

— Так. А если нагрянут сюда все ваши эти смежники, то и любой дурак поймет, что дело не окончено, что не самогонный аппарат. Это и дурак, а телефон-то подсунул умный… хорошо, если просто ляжет на дно, а если что похуже?

— Например? — прищурился, подбодрил Крячко.

— Он может попытаться добить Нинку…

— Нет, — прервал Гуров, — прошло довольно много времени, попыток не было.

— Она была в больнице, — не сдавался Зубков, — под присмотром.

— Если бы Нина была целью покушения… — начал было Крячко, Сергей прервал:

— Если бы речь шла о вашей дочери, вы бы игрались с вот этими вот… допущениями?

— Нет, — признался Крячко.

— И я не желаю рисковать, — заявил Зубков, — и не буду.

— Может прийти левый человек, курьер, и точно так же узнает продавец, что под колпаком, — заметил Гуров.

— Нет. Смысла нет светить вывеской перед лишним человеком, — быстро возразил участковый, — и делиться, опять же.

Крячко выдвинул следующее возражение:

— Он может не иметь отношения к взрыву в квартире Романовых.

— Может и иметь, — парировал Сергей, — в любом случае это человек, пытающийся продать взрывчатку. И имейте в виду, — он поднял палец, — что это у меня в руках его контакты, не у вас.

— Вы отдаете себе отчет?.. — начал было Лев Иванович, но неузнаваемый участковый удила закусил:

— Я-то отдаю. Если взять приватно, тепленьким, быстрее расколется, сдаст, если есть кого, если пообещать…

— Все замазать, как было неоднократно? — подхватил Крячко.

— А хотя бы. И вот мое последнее слово: или мы сами берем его, нынче же, без шума и групп, или я ему даю отбой — и ищите, сколько хотите, хоть с ФСБ, хоть с собаками.

— Мы, — повторил Станислав.

И смолк. Молчал и Гуров.

Молчать они оба умели, и получалось у них это красноречивее некуда. Тот, кому адресовано было это безмолвное послание, обычно все понимал совершенно правильно.

Понял и Зубков, но по-своему.

— Господин полковник, что ж вы такой… непонятливый! Мы ж не чужие. Я вам помогал не раз, не по инструкциям, от сердца. И не потому, чтобы вы мне обязаны были! Просто по-людски, а вы не желаете понимать.

«Тихо, Лева, спокойно. Продолжаем сверлить глазами и играть желваками. Допустим, прямо сейчас изъять телефон и попытаться подтвердить сделку… можно. Или, там, отследить местоположение этого продавца с бомбой — наверняка это не займет много времени. Только кто поручится, что у них там нет какого-то цветка на окне или иного сигнала, мол, явка провалена. Проще всего телефон отобрать и морду набить, только ведь к разгадке это нас не приблизит…»

Судя по тому, как искрили глаза у Станислава, у того в голове мысли текли такого же рода — это и извинительно, кому приятны ультиматумы?

«А ведь с другой стороны, в чем-то парень прав. Тут не то что автобус с группой захвата — просто незнакомый не пройдет незамеченным. И да, продавец меняет адреса-явки и уходит под корягу, как сом. Хорошо, если он сам от себя работает, а если каким-то образом завязан с тем, кто убил Дениса… и останется славная Лялечка круглой сиротой, и, учитывая обстановку, может, и не только она, а множество ребят, на папах-мамах которых неведомый бомбист захочет испытать свою мегабомбу. Или просто какой-нибудь ребенок, подобравший игрушку — им разве втолкуешь?.. Что ж…»

Зубков же, точно пионер-герой, стоял, подняв телефон, как последнюю гранату, прошелестел побелевшими, сухими губами:

— Нет, значит? Нет так нет. Отменяю?

Крячко, подняв ладони, улыбнулся простодушно, во весь рот:

— Ну, ну, не дури. Ты, Сережа, правильный молодец. Давай клешню.

Зубков обмяк, схватил протянутую руку, с жаром затряс:

— Спасибо, Станислав Васильевич! Вот увидите, мы с вами…

Клац — на его запястье защелкнулось кольцо наручника, клац еще раз — второе кольцо сомкнулось на батарее.

— Вот таким вот образом, — констатировал Крячко, извлекая телефон из его руки и бережно пряча в карман, — обожди, пока мы с господином полковником оперативочку запилим. Цыц! — предупредил он, увидев, что Сергей уже рот открывает для сквернословия. — Слушай старших.

Оперативочку «запилили» почти тут же, отойдя в сторонку от входа в отделение, подальше от снующих туда-сюда сограждан и коллег.

— Что думаешь, Лева? Тряхнем стариной?

— Велика опасность дотрястись. Где-то тут рыщет таинственный информатор главы Жданова, — отметил Гуров, картинно обводя рукой поселковые реалии.

— Так ведь и Серега прав, — заметил Крячко, потирая лицо, — пока суд да дело, да действия по инструкции, этот фашист интернетный сорвется.

— И к тому же все-таки неловко получилось, — улыбнулся Гуров, — старался парень, отмазывал старшего товарища… да вижу я, вижу, у тебя аж руки трясутся.

— А то нет, — ухмыльнулся Станислав, — чего огород говорить с формалитетом? Давай, решай. Я лично «за».

— И я, — просто сообщил Гуров, — спускаем Серегу с поводка.

Глава 17

…Мария, помолчав, заметила:

— Все это милее некуда. Знаешь, Лева, тебе надо будет как-нибудь для меня составить реестрик: что ты считаешь для себя приемлемым, а что нет. А то иной раз трудно сориентироваться.

— Принципы мои, любимая, непоколебимы, — заверил Гуров, — иное дело методы. Вот их можно и нужно варьировать из соображений целесообразности.

Она ехидно прищурилась:

— А может, все дело в том, что единожды без последствий преступив инструкцию, кое-кому трудно остановиться?

— Не стыдно же тебе, а? — укорил он. — И не надо намеков! В данном случае проще было бы как раз действовать по писаному: доложить, уведомить, делегировать, указать место передачи. Пусть пашут те, кому положено, пусть себе палят по воробьям из главного калибра.