— Агафья, готовь постель. Гаврила, бегом за целителем, — приказал я, едва слуги выскочили на хлопок появившегося портала.

Кстати сказать, я сейчас был под прицелом пары пистолетов десятника, заряженных «Пробоями». Места, отведённые для прыжков, находились под неусыпной охраной. Эдак ведь можем и привыкнуть к появлению порталов, а из них вывалится какая-нибудь проблема…

— Хорошо, что не усердствовали с «Лекарем». У него с суставами не всё хорошо, ключица сломана и пробила кровеносную жилу. Эдак наворотили бы дел. Но слава богу, ничего непоправимого не случилось. Кости да отбитое нутро. Два дня, и встанет как новенький, — после первичного осмотра удовлетворённо заявил целитель.

— Значит, я могу идти, Евграф Степанович?

— Вы в любом случае идите, Пётр Анисимович, потому как кроме как сопеть мне в затылок, поделать ничего не сможете. А меня это раздражает.

— Извините. И ещё раз спасибо, — поспешил я откланяться.

Оставив Дымка на попечение целителя, я спустился в подвал. Прошёл в дальний угол и извлёк из-под земляного пола небольшой сундук. Спасибо Силе, для меня откопать его с метровой глубины и упрятать обратно не проблема. Да ещё и утрамбую так, что поди догадайся, спрятано ли тут что-нибудь. Конечно, земельнику не составит труда его обнаружить, но уж точно не простецам или адептам других стихий.

Внутри имелось несколько отделений с алмазами различного размера. Я набрал в общей сложности порядка четырёх сотен, основную массу которых составляли камни на треть карата. Немного пяти, несколько штук в десять карат. Там оставалось ещё втрое больше, а эти я ссыпал в мешочки, скрепя сердце борясь с жабой и одновременно испытывая угрызения совести перед Романовым за сокрытое от него. Вот такие противоречивые чувства.

Прихватил я камни и для себя, после чего поднялся в кабинет и, устроившись за столом, достал из шкатулки золотые пластины. Всегда держал под рукой заготовки для амулетов, потому как ладил их в окружении Долгоруковой только я. Ранг изготавливающего их ведь тоже играет свою роль, как и с узорами. Так отчего тогда не выжать максимум из возможного.

Под кожу на спине устроить их некому. Попроси я кого, и тот увидит моё новое украшение. Поэтому временно разместил их, сунув под кожу на рёбрах. У меня там с жировым слоем, что и говорить, не очень, но это не проблема. А вот расхаживая без защиты, я, признаться, чувствую себя как голый. Ну и накопители, конечно же. Запас карман не тянет…

— Вернулись, — встретил меня Шешковский.

— А разве я мог поступить иначе? — пожал я плечами и выложил перед ним мешочки с камнями.

Пусть сам передаёт, мне видеть царя-батюшку лишний раз совсем не хочется. А то доведёт паразит, так я его и грохну, рыдая от горя.

— Теперь на речку, — предложил я.

— Только не с улицы. Внутри есть небольшой дворик, давайте оттуда. А то переполошили половину Москвы, — уточнил Шешковский.

Так и поступили. Не прошло и пяти минут, как мы с Лопатиным оказались на берегу той самой речки, где я разбросал алмазы. Он не стал тянуть кота за подробности и тут же принялся за дело.

— Я вижу, вы старательно скрывали следы ваших поисков, — заметил он через несколько минут, увенчавшихся успешными поисками.

— Разумеется. Я же не хотел привлекать внимания.

— Странные какие-то алмазы, — катая на ладони прозрачный шарик, произнёс он.

— Вы о форме?

— И о форме, и о чистоте. Честно говоря, мне ещё не доводилось встречать алмазы, абсолютно не имеющие изъянов. Вы ведь понимаете, что земельники способны рассмотреть структуру камня, так вот алмазы такой чистоты большая редкость, а тут каждый, и один в один. А ещё их форма и размеры. Такое впечатление, что их откалибровали.

— И что это значит?

— Сомневаюсь, что мы имеем дело с природной россыпью. Предполагаю, что какой-то одарённый нашёл способ обработки алмазов, возможно, научился их плавить, а после придавать нужную форму, как стеклянным бусам.

— И как они оказались здесь?

— Да кто же его знает. Может, он решил таким образом спрятать их или потерял при… Ну, не знаю. Например, при нападении. Мы этого уже никогда не узнаем. Но то, что это не природная россыпь, абсолютно точно.

Вот же умник. Однако чего-то подобного и следовало ожидать. Бог с ней, с чистотой алмазов, но форма не могла не вызвать вопросов и наталкивала на мысль об обработке. Впрочем, загадочная версия меня устраивала полностью. Надеюсь, она удовлетворит и остальных.

Глава 11

Я сделал приглашающий жест в сторону открывшегося портала, и Долгорукова, пожав плечиками, без лишних слов ступила в него. Успенский также не заставил себя долго ждать. Так уж вышло, что именно мы трое являлись двигателями проекта «Азовское княжество». Остальные были рядовыми или не рядовыми, но всё же исполнителями. А потому к этим-то двоим у меня и был серьёзный разговор.

— О чём ты хотел поговорить, что понадобилось присутствие Ивана Артёмовича, да ещё и забрались бог весть куда?

Вопрос и удивление великой княгини небезосновательны. Что ни говори, а беседу на троих, без посторонних, да ещё и в чистом поле, чтобы исключить даже случайные уши, рядовой не назвать. И уж тем паче, что забот у её высочества выше крыши. Да и у дьяка Тайного приказа голова забита вовсе не праздными вопросами.

Вместо ответа я расстегнул оружейный пояс и, уронив его в траву, начал снимать с себя кафтан. Долгорукова даже хмыкнула, не пытаясь скрыть своё удивление. Успенский же наблюдал за мной, слегка склонив голову набок. И чёрт меня побери, если он не догадался, к чему эта пантомима.

Наконец я снял рубаху и обернулся к ним спиной, являя в опускающихся сумерках свой узор «Повиновения». После чего начал спешно одеваться, спасаясь от кровососов. Репеллентом у меня обработаны только шея, лицо и руки, натирать же тело нет никакого желания.

— И кто осмелился? — спросил Успенский.

— Царь-батюшка. Лично, — хмыкнул я, заправляя рубаху.

— Не удивлён. Предполагаю, что государь уже давно балуется подобным, как, впрочем, и любой другой правитель. И ваш батюшка не исключение, Мария Ивановна.

Та стояла как громом поражённая, не сводя с меня взгляда, полного слёз, и не в силах произнести ни слова. Наконец к ней пришло осознание произошедшего, и её глаза блеснули холодной яростью. Вот ни капли