столиках перед офицерами ФСБ остались лишь чистые листы бумаги да авторучки, как будто только что допрашиваемый, сидевший за решеткой, испарился, и даже письменных доказательств его присутствия в автобусе не осталось.

Бондарев забрался на заднее сиденье джипа, вытянул ноги, закинул руки за голову и откинулся головой на спинку. На губах блуждала улыбка.

Черный граненый джип с темными стеклами развернулся почти на месте, подняв задними колесами фонтан снега, и уехал.

– Мне здесь идти десять минут, – сказал Клим.

– Приказано доставить домой, – услышал он в ответ.

– Ну, если вам приказали, тогда выполняйте.

Помощник президента проводил взглядом джип, оцепление снова сомкнулось. Он вопросительно взглянул на генерала. Тот, как по команде, вытянулся, опустил руки и, глядя в переносицу помощника президента, принялся докладывать:

– Все террористы ликвидированы, но, к сожалению, заложников спасти не удалось, – генерал опустил голову.

– Так, ясно. Президенту уже доложено об этом.

Генералу Елфимову хотелось спросить, кто доложил, но подобный вопрос он задать не решился.

– Я хочу все увидеть, – сказал помощник.

– Трупы увезены, – сквозь зубы пробормотал генерал Елфимов.

– А вы что, генерал, считаете, что я приехал трупы разглядывать? Я бы хотел посмотреть на загадочную спецгруппу «Омега», о существовании которой президент почему-то узнал лишь сегодня. Объяснитесь.

Генерал Елфимов как по-заученному принялся говорить, глядя при этом на истоптанный снег.

* * *

Черный джип президентской охраны уже свернул на чистую заснеженную улицу с аккуратными одноэтажными и двухэтажными коттеджами и мчался по ней. У одного из заборов стояли «Мерседес» и черный джип, такой же, как и тот, на котором подъехал Клим Бондарев.

– У меня гости, – с грустью в голосе произнес Клим.

Он еще раньше заметил, что в обоих концах улицы стоят машины и крепкие парни в черных куртках.

Охранник протянул Бондареву телефон:

– Это вы нажали кнопку?

– Нет, спецы из ФСБ, случайно, – пояснил он, засовывая телефон в карман куртки.

Климу передали все – и разрешение на карабин, и само оружие, патроны, и связку ключей.

– Спасибо, ребята, что подвезли, – выпрыгивая из машины, сказал Бондарев.

За калиткой стоял невысокий мужчина, переминаясь с ноги на ногу. Он был в черной куртке, в черных брюках. Ворот куртки был поднят, в руках он держал снежок. Как только мужчина увидел Клима Бондарева, снежок полетел в сугроб.

Хозяин дома без слов, жестом пригласил гостя пройти к крыльцу.

– Люблю такую погоду, когда снег поскрипывает, – сказал гость, сбивая перед крыльцом снег, налипший на подошвы ботинок.

Уже войдя в дом, оказавшись за закрытой дверью, они крепко пожали друг другу руки, обменявшись изучающими взглядами, словно не виделись сто лет.

– Ну, как ты?

Вместо ответа Клим подошел к бару, вытащил початую бутылку водки, принес и поставил на круглый стол в центре комнаты три стограммовые рюмки. Наполнил их и севшим голосом произнес:

– Давай Виктора помянем.

– Какого Виктора?

– Приятель у меня был, в охране телестудии работал. Мы с ним завтра на рыбалку собирались.

Не чокаясь, выпили. Одна рюмка осталась стоять нетронутой.

Клим разделся, швырнул на диван куртку.

– Почему ты туда полез?

– Он мне позвонил, я понял, что там что-то скверное. Но я не думал, что это закончится так хреново.

– Как там было? – присев на край дивана, отрывисто спросил президент.

Клим Бондарев прикрыл глаза, затем провел ладонью по лицу, словно смахивал слезы, взглянул в глаза гостю.

– Это головорезы, – отчетливо сказал и отвел взгляд в сторону.

– Ты о ком?

– О тех и о других. Людьми они уже никогда не станут. Нападавшие по причине того, что их нет в живых, а освобождавшие – по определению.

– Я тоже так считаю, – задумчиво сказал президент и резко вскочил с дивана. – Но я хотел услышать твое мнение, Клим.

– Ты его услышал.

Пауза была длинной, оба молчали. Президент прошелся по гостиной, разглядывая чучела рыб, спиннинговые катушки, корешки книг в шкафах.

– А у тебя ничего не меняется, и это хорошо. Я люблю стабильность.

– Знаю, – сказал Бондарев.

– Твой кабинет все там же? – остановившись перед дверью, спросил гость.

– Я тоже люблю стабильность.

Клим подошел, опустил дверную ручку вниз, зажег свет, приглашая гостя в кабинет.

– Хорошо у тебя здесь. За окном деревья в снегу… место ты себе неплохое нашел, тихо, как в провинции.

– Я люблю тишину.

Президент переводил взгляд с фотографии на фотографию. Бондарев в это время открыл железный ящик, поставил туда карабин, спрятал патроны, закрыл. Президент стоял перед маленькой черно-белой фотографией. На его губах была сентиментальная улыбка, глаза слегка увлажнились.

– Вот вроде бы ничего на этом снимке такого и нет… Смотреть приятно.

– Детство всегда вспоминать приятно, даже если оно и тяжелым было, и голодным.

– Я о другом. Надеюсь, ты не забыл, как меня из-под баржи вытащил? Еще бы пару секунд – и все, я уже сознание потерял. Потом так перед пацанами стыдно было…

– Нормально все было, только дрожал ты сильно.

– Еще бы я не дрожал! Душа в пятки ушла, когда с парапета свалился. А потом, когда мы с тобой в Германии списки советской резидентуры спасали… – И тут же президент перевел разговор на другое: – А вот этот снимок, ты где?

– В Астрахани, на Волге. Хорошо тогда рыбу половил!

Президент сел за стол, положил перед собой руки, сцепил пальцы.

– Я принял решение.

По тону, каким были произнесены слова, Клим безошибочно догадался, о чем думает гость. Они понимали друг друга с полуслова, слава богу, знали друг друга почти всю сознательную жизнь. Но решил сыронизировать:

– Что, наконец ты мне окажешь честь и пойдешь со мной на рыбалку?

– Нет, я об этой группе: она существовать не должна. – Бондарев кивнул. – А на рыбалку с тобой я обязательно схожу, даю слово.

– Мужик сказал, мужик сделал, – напомнил Клим.

Не выходя на крыльцо, перед дверью они крепко обнялись, пожали друг другу руки, и лишь после этого Бондарев открыл дверь и проводил гостя до калитки. На мгновение президент остановился и, стремительно обернувшись, произнес, глядя в глаза Климу:

– Знаешь, что плохо?

Клим не ответил.

– Что чаще всего мне с тобой видеться доводится и по душам говорить, когда неприятности у меня.

– Не у тебя, а у нас, – сказал Клим и поднял руку, как бы подводя черту. – Ты почему без государственного триколора на машине приехал?

Глава 9

Совещание в кремлевском кабинете, на котором были собраны все силовики, подходило к концу. Президент выглядел уставшим, под глазами темнели круги, словно он накануне провел не одну бессонную ночь. Он прикоснулся пальцами к бровям, словно пытаясь снять