Шрифт:
Закладка:
Какая же я грязная… И это при том, что использовала малейшую возможность хоть немного помыться или там одежду простирнуть. Возможностей этих, правда, было раз и обчелся.
Упругие струи горячей воды казались нереальными. Как и знакомые флаконы с гелем для душа, шампунем, маской для волос. Инкины, точно. Я же в выборе ухода руководствовалась первое время ее мнением.
Едва удержавшись, чтоб не застонать от удовольствия я намылилась. Раз, потом другой, млея от волшебных ароматов и нарастающего ощущения чистоты. Вымыла голову, нанесла маску. Волосы были сухими и посеченными от середины длины и ужасно спутанными. Мыла ведь редко и чем попало, а о масках и маслах думать забыла.
Хоть Макс прямо сказал, что я могу «плескаться, сколько хочу», зря воду тратить не стала.
Завернувшись в одно огромное полотенце, я соорудила из другого тюрбан. Сунув ноги в новенькие и белоснежные же тапки, потянулась за феном. Высушила волосы, даже уложила круглой щеткой, немного скрыв так их плачевное состояние. С лицом так же легко, увы, не выйдет. Пересушенная, обветренная и покрытая веснушками кожа с забитыми порами, губы в корочках, обозначившиеся носогубные складки, острые скулы, не то что синяки, а кратеры под глазами, неухоженные заросшие брови... Все это прибавляло мне десяток лет. Красавица от природы, ага.
Собрав волосы, умылась, и долго терла скрабом кожу, будто ему одному под силу вернуть ей красоту. Впрочем, после использования всего арсенала уходовых средств все равно стало лучше.
Перед большим зеркалом скинула полотенце и обомлела.
Это худое, почти изможденное, покрытое старыми и новыми синяками и царапинами тело не могло быть моим. Когда оно таким стало? Как я могла этого не заметить? Легко, элементарно, ведь толика внимания, уделяемая себе касалась исключительно попыткам поддерживать гигиену.
Торопливо скрыв свои мощи под топом, брифами, мягчайшим синим джемпером и такими же трениками, я надела носки, кроссовки и поспешила покинуть ванну.
Рустам тоже умытый и переодетый ждал меня, обманчиво расслабленно привалившись к оштукатуренной стенке. Рубашка в красную и черную клетку поверх черной футболки, темно серые карго и «нью-беленсы». Воображение подкинуло картинку: он терпеливо ждет, пока я наконец соберусь чтоб пойти в кино, например, или в пиццерию или….
Займись лучше делом, Наташа, а не витай в облаках.
- Рустам, Макс просто хороший знакомый, - кто знает, что успеет случиться до момента, как мы останемся одни в следующий раз, - и хороший человек.
- Да-а, - он властно обхватил ладонями мою талию, - а вел себя как лучший друг.
- Он случайно наткнулся на человека, которого уже давно похоронил…
- Да не волнуйся ты, - он прижался губами к моему виску и промурлыкал вполголоса, - еще раз ближе чем на метр к тебе подойдет, пристрелю его, да и все.
Я уже открыла рот, чтоб выразить свое мнение о его юморе, но появилась Инна.
- Вы все? Идемте есть.
И мне ничего не оставалось кроме как наградив Рустама как можно более укоризненным взглядом, направиться вслед за Инной.
Мне не приснилось. Первые минуты после пробуждения я трусила открывать глаза, всерьез думая, что могу не увидеть комнаты, в которой засыпала вместе с Рустамом. Потом, к счастью, дошло что вряд ли где-либо кроме нее мог быть пахнущий фруктами хлопок постельного белья и матрац, ласкающий идеальным уровнем твердости измученные мышцы. Потому, давай, Наташа, будь смелой. Открой глазоньки!
Утро. Ясное, теплое летнее утро. Свежий воздух, льющийся в открытое окно. Туалетный столик с баночками-скляночками. Шкаф-купе с большим зеркалом. Все бежевого дерева.
Белоснежное постельное белье на широкой кровати, с которой не хочется вставать и в которой, самое главное, все еще крепко спит Рустам. Так сладко, что хочется и дальше лежать у него на груди. Слушать медленное глубокое дыхание. Легонько гладить волосы на макушке и суровую складочку меж бровей.
Пусть поспит. Хоть целый день, если это ему нужно. Отдохнет наконец хоть немного. По-настоящему.
Потихоньку выползла из кровати. Оделась, заплела волосы в косу. И так же бесшумно покинула комнату.
Едва спустившись вниз, наткнулась на Янину дочку – Лизу.
За полгода что я ее не видела, девочка очень вытянулась. А «лонг боб», выпрошенный у мамы превратился обратно в копну волос ниже лопаток, заплетенную сейчас в две косички. Сколько ей уже? Девять?
- Доброе утро, Наташа. Ты проспала завтрак, но Аня приготовит новый. Идем в кухню.
Всю короткую дорогу туда девочка щебетала как птичка. Ей не хотелось «на уроки» к дедушке Захару и Ольге Александровне еще и «с этим противным Денисом», из-за которого они всегда затягивались. Но иначе никакой прогулки «за забор» после обеда. А в лесу, между прочим Денис видел зайца.
- Оставь уже Наташу, дочка, - окликнула Яна из залы. Девочка надулась на секунду, а потом продолжила рассказ.
- Об уроках я слышал, - отозвался дедушка Захар. Он сидел на диване и читал книгу.
На вид этому мужчине трудно было дать и пятьдесят. Высокий, подтянутый с ясными светло карими глазами, прямым носом и густыми седыми волосами, ухоженной бородкой и смеющимися губами он будто сошел с рекламы «омолаживающей» минеральной воды. Очевидное сходство с Максом не оставлялось сомнений, что это его отец.
«Противным Денисом» оказался, конечно же, Денис Ершов. Увязавшись за нами в кухню, наследник теперь бывшего владельца одного из крупнейших банков страны, неделикатно дернул Лизу за косичку.
- Как ты, Наташ? – спросил Ершов-старший вместо приветствия. Одетый во клетчатую рубашку поверх белой футболки и темно зеленые брюки с армейскими ботинками, он сидел за столом в кухне и неторопливо смаковал кофе.
Ореховые глаза мужчины смотрели нарочито весело, с добродушной заинтересованностью, но на их дне притаилась грусть. Отросшая рыжеватая щетина очень шла ему, придавая суровости излишне изящным чертам лица.
- Выспалась как младенец, Олег.
Запах яичницы сводил с ума. Я еле удержалась, чтоб не подойти к плите и не наблюдать, как она готовится, мешаясь Ане.
Перепалку между детьми прервала появившаяся Яна. Перекинувшись парой слов с Олегом, она увела Лизу.
Поблагодарив за яичницу, я принялась за нее, стараясь вспомнить о необходимости есть не спеша.
- А дядя Антон тоже стал зомби? – я чуть не поперхнулась.
- Денис! – мальчик вздрогнул от резкого окрика отца.
- Да ничего, Олег, - я отложила вилку и повернулась к смущенному ребенку, - да, стал.
- И тебе пришлось его застрелить?
Я промолчала. Не знаю, что можно говорить при ребенке.
- Папе пришлось застрелить дедушку, - всхлипнул мальчик, - И бабушку.
