что Китай исторически всегда был сухопутной державой. Предполагалось, что просто потому, что Китай не предпринимал масштабных колонизаторских усилий и не пытался создать настоящую империю в Юго-Восточной Азии (как европейцы), у него не было морской традиции. Ссылки Китая на то, что он исторически был морской державой, в государственных документах отвергались как пустые разговоры и как отход от "континентальной" военной традиции Китая. О том, что Китай был морским государством в прошлые века, забыли. Только к концу первого десятилетия XXI века люди начали обращать внимание на военно-морскую деятельность Китая, и это стало результатом двух важных событий. Во-первых, в декабре 2008 года китайцы начали задействовать свои военные корабли в антипиратских операциях у побережья Сомали. Тем самым китайцы продемонстрировали новые возможности по организации и поддержанию военно-морских экспедиций в дальних водах. Во-вторых, в марте 2009 года китайские ВМС перехватили американское судно для сбора разведывательной информации - USNS Impeccable - у побережья острова Хайнань. Тем самым они также продемонстрировали свою готовность занять более жесткую позицию по отношению к иностранным военно-морским силам, которые могут вести себя воинственно в морях, окружающих Китай, включая ВМС США. К моменту инцидента с "Безупречным" долгосрочное военно-морское планирование и развитие Пекина набрали достаточный темп, чтобы о них мог публично заявить адмирал У Шэнли, главком ВМС НОАК. В интервью Центральному китайскому телевидению незадолго до военно-морского смотра в Циндао (апрель 2009 года) он заявил, что НОАК ставит подготовку к морской военной борьбе во главу угла национальной безопасности и военной стратегии, основанной на новых военно-морских технологиях. Только тогда мировое стратегическое сообщество начало всерьез рассматривать последствия китайской военно-морской экспансии для Индо-Тихоокеанского региона.

Столь стремительно изменившийся за двадцать лет ландшафт морских интересов, целей и возможностей Китая отражал более фундаментальные изменения, которые одновременно происходили и в других вопросах, касающихся национальной обороны и роли НОАК в новом веке. Большим достижением Дэнга было устранение прямого влияния военных на политику и сокращение численности вооруженных сил, чтобы уменьшить нагрузку на казну. Однако модернизация вооруженных сил была начата двумя его преемниками. Этому способствовали два фактора. Первым стал распад Советского Союза. Соединенные Штаты стали глобально доминирующей державой. Международный порядок претерпел фундаментальные изменения, к которым Китаю пришлось приспосабливаться. Учитывая тот факт, что Китай теперь был крупнейшим коммунистическим государством в мире, партия почувствовала себя более уязвимой и ощутила необходимость развивать вооруженные силы в рамках более масштабных планов по укреплению национальной мощи. Второй причиной стало чувство шока и трепета в китайском руководстве, вызванное военными действиями США в войне в Персидском заливе 1991 года. Демонстрация американской воздушной и военно-морской мощи дальнего действия и их способность организовать глобальный военный альянс против Саддама Хусейна за столь короткий период, что вынудило его уйти из Кувейта, не потребовав развертывания сухопутных войск США в значительном количестве, заставила китайскую НОАК осознать, насколько она действительно отстала как в технологиях, так и в подготовке. Таким образом, стала очевидна степень их слабости и устарелости в современной войне. Эти события подтолкнули китайское руководство к действиям.

В январе 1993 года Цзян Цзэминь дал старт преобразованиям в военной сфере, объявив на расширенном заседании Центральной военной комиссии обновленные "Военно-стратегические принципы нового периода", основанные на пересмотренной оценке обстановки в сфере безопасности Китая и меняющегося характера современной войны. Он добивался повышения профессионализма НОАК, стремился сократить ее участие в коммерческом бизнесе, создал при Госсовете новую Комиссию по науке, технологиям и промышленности для национальной обороны (COSTIND), которая должна была координировать закупки вооружений за рубежом и разработку отечественных технологий, и сосредоточил ресурсы на ограниченном числе военных научно-исследовательских программ, которые помогут НОАК "перепрыгнуть" (kuayue wu fazhan) в XXI век. Поскольку все оборонные подрядчики были государственными предприятиями, решения принимались сверху вниз, и финансирование и поддержку получали конкретные виды вооружений, которые считались национальным приоритетом. При Цзяне и его преемнике расходы на оборону Китая вышли из двух десятилетий застоя благодаря вливанию значительных средств, которые, по одной из оценок, выросли с 25,30 млрд долл. в 1995 году до 153,10 млрд долл. к 2012 году. Цзян также позволил НОАК патронировать оборонную промышленность как альтернативный источник дохода за счет коммерческих продаж оружия, чтобы компенсировать ее уход из чисто гражданских коммерческих предприятий. Вопрос о том, как получить доступ к современным и передовым иностранным технологиям, оказался для Цзяна более сложным, поскольку после 1989 года Соединенные Штаты наложили на Китай абсолютные военные санкции, а также заставили европейцев придерживаться этой линии. В 1990-х годах китайцы нашли способы получить доступ к российским и израильским технологиям, которые они смогли интегрировать в свои собственные производственные линии. В 1990-х годах они начали искать технологии двойного назначения, не подпадающие под американские санкции, которые китайская оборонная промышленность могла бы внедрить в свои производственные процессы. При преемнике Цзяна китайцы нашли еще более инновационные способы обойти западные санкции, используя международную финансовую систему и деловые лобби, чтобы ослабить влияние технологических санкций. И это еще не все. Китай также незаконно копировал или крал иностранные военные технологии, включая российские авиационные двигатели и технологии истребителей. Кроме того, он занимался кибершпионажем. К тому времени, когда Ху Цзиньтао сменил Цзян Цзэминя на посту председателя Центральной военной комиссии в 2004 году, благодаря военным реформам последнего, лицо китайской оборонной промышленности быстро модернизировалось, в том числе в плане НИОКР и интеграции отечественных технологий. По одной из оценок, национальные расходы на НИОКР выросли с 16,8 млрд долл. в 1995 году до 275,3 млрд долл. к 2012 году. Возможно, все эти расходы не были связаны с обороной, но в отсутствие надежных и прозрачных данных следует предположить, что Китай тратит на оборонные исследования и разработки больше, чем любая другая страна, кроме США.

Преемник Цзян Цзэминя, Ху Цзиньтао, унаследовал армию, которая начала реформироваться и разрабатывать современные военные платформы. Пребывание Ху Цзиньтао на посту президента было отмечено изменениями в доктрине. Самым заметным среди них стало его выступление перед расширенным составом Центральной военной комиссии, как сообщается, в декабре 2004 года, где он представил концепцию "Исторических миссий НОАК на новом этапе нового века" или, попросту говоря, "исторических миссий". Впоследствии это стало известно как указ "Три положения и одна роль". На НОАК были возложены задачи по обеспечению безопасности правления партии в Китае, обеспечению безопасности национального развития Китая в стратегический период и обеспечению суверенитета и территориальной целостности Китая. Однако самым значительным элементом документа стала "единая роль", которую Ху отвел НОАК. Заявив, что НОАК будет играть глобальную роль в поддержании мира и порядка на планете, Ху