Нет, ну, в принципе, с виду она была еще ничего – отштукатуренный рыжий фасад без каких-либо украшений с одной-единственной деревянной дверью, в которой было и окошко для раздачи. Дверь, кстати, на ночь закрывалась железной решеткой, что было весьма разумно.

В общем, дешево и сердито.

Совсем дешево, учитывая, что даже никакой вывески на пекарне не существовало.

Не говоря уже о режиме работы.

Я и нашла-то ее с трудом, опросив, по меньшей мере, каждого второго встречного. В конце концов, дошла до рынка, где необъятных размеров тетка, продающая квашеную капусту, показала пальцем на искомое. При этом сплюнула и добавила пару непечатных слов.

– Сжечь ее надо к всетемному! Крутятся там одни забулдыги да ярыжки кабацкие, порядочных людей от нашего квартала отпугивают!

– А если гвардию вызвать? – прикинула я.

В ответ могучая тетка только рукой махнула – мол, вызывали уже столько раз, что гвардейцы на эти сигналы вообще никак не реагируют. Мол, когда смертоубийство произойдет – тогда и приходите.

Короче, ничего нового...

Самый первый «ярыжка кабацкий» обнаружился аккурат около входа, где сидел на крылечке и грелся на солнышке. Неопределенного возраста человечек в картузе намертво пристал ко мне с ласковой просьбой одолжить гривенник.

В ответ я посоветовала ему закодироваться и решительно распахнула дверь пекарни.

Первой, кого увидела, была Миша. Тихо, как мышка, грустная девочка сидела в уголке. Рядом лежала кучка речных камушков, из которых она строила пирамидку.

При виде меня у девчушки округлились глаза. Она хотела подбежать и начать обниматься, но я осторожно покачала головой: «Подожди!».

Потому что вначале надо было разобраться с очень веселой и очень разгульной компанией мужчин и женщин, которые восседали за столом. Было их человек пять – все какие-то непромытые, потертые и изрядно навеселе.

На последний факт указывала прямо-таки устрашающая гора бутылок, шеренгой выстроившаяся на столе. Жопка дешевой колбасы и немного засохшего сыра представляли для веселых товарищей закуску.

Участники компании развлекались тем, что по очереди кидали бутылки прямо в печку, расположенную у противоположной стены.

И сама печная ниша, и печь, и пол вокруг нее были уже буквально усыпаны осколками стекла.

Такое варварство меня просто взбесило!

Я замерла, скрестив руки на груди.

– Мне нужен Бертоло.

– Какой еще Бертоло? – подслеповато прищурился один из участников веселья.

– Хозяин этого места.

Среди товарищей возник спор, после чего мне указали на щуплого мужичка с совершенно синими короткими волосами и бородкой. Он мирно спал на столе, уткнувшись лицом в скрещенные руки.

Так даже лучше.

– Граждане, прошу минуточку внимания…

Внимания на меня не обратил ровным счетом никто. Наоборот, грянули взрывы хриплого хохота.

Я взяла ближайшую пустую бутылку и, звонко постучав по ней ложкой, громко объявила:

– Дамы и господа! Наш борт заходит на посадку. Просим вас пристегнуть ремни безопасности и закрепить весь багаж под вашим сиденьем или на верхних полках. Также просим, чтобы ваши кресла и столики перед вами были в вертикальном положении во время приземления. Пожалуйста, выключите все личные устройства, включая ноутбуки и мобильные телефоны. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию.

Участники застолья ошалело уставились на меня. Даже бутылки бить перестали.

На лицах, не обезображенных интеллектом, отразилась глубокая мыслительная работа.

– Какое страшное темное заклинание... – послышался сдавленный шепот. – Она, что, сейчас претемного вызвала?

Я закатила глаза.

– Иными словами – выметайтесь, – не дала опомниться. – И дорогу сюда забудьте.

– Да ты кто вообще? – прошепелявил неприятный типок с непропорционально маленькой по отношению к туловищу головой. – Сама пшла отседова!

Товарищи его горячо поддержали.

Было наивно надеяться, что меня тут же послушаются.

А я и не надеялась!

Поэтому схватила две бутылки и шарахнула днищами о ближайшую стенку, так что в каждой руке у меня оказалось по розочке.

– Ведьма Бастинда – правительница Фиолетовой Страны, сестра ведьмы Гингемы, неопалимая, первая своего имени кхалиси Великого Дотракийского моря. И тому, кто сейчас не покинет это богоугодное место, я сейчас быстренько организую понос, золотуху, отек Квинке, синдром Туретта и аллергию на алкоголь!

Даже не знаю, что больше испугало этих ребят – горлышки бутылок с острыми, как бритва, краями, которые я решительно сжимала в руках или угроза про аллергию?

В любом случае, неважно, потому что после моего небольшого выступления «кабацких ярыжек» из пекарни как ветром сдуло.

Лишь только один хозяин остался так же безмятежно дремать за столом.

Едва мы остались одни, на меня тут же налетел ураган по имени Миша. Девочка всхлипнула, обняв меня за талию. А я, конечно, обняла ее в ответ.

Вообще-то я думала, после того, как ее выгнали из дома, в который я ее привела, малышка не захочет даже видеть меня.

Но, кажется, я была первым человеком после ее сбежавшей мачехи, который проявил к ней внимание и ласку, которой Мише явно недоставало. Доверчивой девочке сильно хотелось заботы.

А какая уж тут забота в этой полуразваленной конуре, весь пол которой был усыпан осколками битого стекла и объедками?

Дети не должны расти в таких жутких условиях. Они должны видеть счастье, любовь, чувствовать тепло, комфорт и защищенность.

Слезы навернулись на глаза, но я быстро их промокнула.

Уж теперь-то раскисать точно нечего.

Работы впереди – непочатый край!

ГЛАВА 27

Для начала я попыталась разбудить Мишиного отца, что оказалось делом практически бесполезным.

Бертоло даже не пошевелился, только завалился набок.

– И часто он так напивается?

– Раньше пару раз в неделю, а теперь почти каждый день, – вздохнула Миша. – Папа очень переживает, что потерял свой дар и теперь не может работать.

Да, магия почти совсем покинула этого