И-16, на свою беду увлекшихся погоней за Верой и не заметивших пришедших ей на помощь немцев, которые спокойно зашли им в хвост и расстреляли. Хладнокровно и спокойно. Как в тире. Вера до крови закусила губу и, резко дав правую ногу[36], направила самолет еще ниже, к земле. И снова трассеры зеленой молнией сверкнули возле самой кабины. Самолет дернулся, и Вера тут же увидела две рваные пробоины на правом крыле. Дав правый крен, увела машину в сторону и только на высоте пяти метров выровняла самолет и продолжила полет уже почти над самыми верхушками деревьев, моля бога, чтобы ее выкрашенный под камуфляж фюзеляж никто не заметил сверху. Но чуда не произошло. Ее все же заметили, и через мгновение сзади снова раздалось стаккато пулеметных очередей. На мгновение Вера подняла глаза и увидела, как, стремительно обгоняя ее, вверх ушли два «Мессершмитта», за одним из которых тянулся длинный шлейф черного жирного дыма. Девушка хорошо знала, что на бреющем полете на такой малой высоте нельзя отвлекаться от стремительно надвигающейся земли, поэтому досмотреть, где скрылся подбитый истребитель, девушке не удалось. Пора было воспользоваться моментом и восстановить ориентировку[37]. А то она уже с трудом представляла, где она и куда летит. Вера снова бросила взгляд на приборную панель – на компасе было около тридцати градусов. «Прежде всего нужно взять правильный курс, – подумала она, – чтобы лететь точно на восток, необходимо довернуть до девяноста градусов».

Вера снова посмотрела на приборную панель. Стрелка датчика уровня топлива по-прежнему показывала минимум. Странно, что топливо еще не закончилось! Девушка взглянула на часы. С момента, как она поднялась в воздух, прошло всего девять минут! Значит, бой длился минуты три, от силы четыре, но девушке показалось, что прошла целая вечность. Вокруг никаких самолетов уже не наблюдалось. Чтобы лучше рассмотреть местность, Вера перевела самолет в набор высоты с намерением подняться до ста пятидесяти – двухсот метров. Едва стрелка высотомера достигла двухсотметровой отметки, как перед носом самолета вновь пронеслись несколько светящихся трасс. От неожиданности Вера рванула ручку[38] на себя и в сторону. И тут же перешла в скольжение. Зашедший со стороны солнца, по всем правилам ведения воздушного боя, советский истребитель стремительным маневром сверху атаковал Веру. Девушка в отчаянье дала левую ногу и правый крен. «Мессершмитт» снова стал стремительно проваливаться вправо. Трассеры пулеметных очередей промелькнули совсем близко, но прошли мимо. И тут девушка почувствовала сильный удар по корпусу самолета, двигатель внезапно издал глухой тихий стук и, пару раз кашлянув, замолчал. Вера от страха зажмурила глаза, в пробитом пулями фонаре кабины яростно свистел ветер, откуда-то сверху продолжал раздаваться треск пулеметных очередей, самолет дрожал под их ударами, но продолжал плавно скользить к поверхности земли. Сжавшись на сиденье, Вера с ужасом ждала, что еще мгновение – и самолет, зацепив фюзеляжем верхушки деревьев, начнет разваливаться на куски. Но время шло, и ничего не происходило. Девушка открыла глаза. Лес внезапно расступился, и впереди до самого горизонта раскинулось широкое некошеное поле. Его поросшая дикими травами, волнующаяся на ветру поверхность стремительно приближалась, и вот уже когда Вере казалось, что она может рассмотреть каждую травинку, каждый колосок, раздался удар. Самолет с силой подбросило вверх, и сквозь разбитые стекла кабины, забрызганные крупными каплями резко пахнущего моторного масла, Вера вдруг увидела несколько быстро приближающихся к упавшему самолету немецких мотоциклов с колясками. Эти серые мотоциклы было последнее, что увидела Вера, перед тем как спасительная темнота накрыла ее с головой.

Белоруссия, июль 1941 года

– Смотри-ка, а немочка-то наша очнулась! Вона как ресницы дрожат! – услышала Вера громкий скрипучий голос, который неприятно резанул слух. Она открыла глаза и сразу увидела пару начищенных, резко пахнущих ваксой сапог.

– Семеныч, подыми-ка ее на ноги, – приказал кто-то приятным молодым голосом.

Веру рывком подняли за связанные за спиной руки и поставили на ноги. Вокруг шумел летний лес, теплый ветерок обдувал оцарапанное, залитое моторным маслом лицо. Девушка с трудом разлепила глаза. Перед ней стоял молодой полковник в черном танкистском комбинезоне, и на приятном лице его играла задорная улыбка.

– Развяжите ей руки, – приказал полковник и сделал шаг вперед.

Пожилой солдат в выгоревшей добела гимнастерке подошел сзади и, поставив к стволу сосны свою винтовку, освободил девушке руки.

– А что, немцы совсем обнищали? Даже летчикам форму уже не выдают? – усмехнулся полковник. – Как же к тебе обращаться, красавица? Мадам или мадемуазель? Увы, немецкому не обучены.

– Можно по-русски, товарищ полковник, – хриплым голосом ответила девушка, – меня зовут Вера. Вера Белоконь.

– Ого, вы неплохо знаете русский. Родители-то небось из белоэмигрантов?

– Видать, из контриков недобитых, – встрял пожилой.

– Товарищ полковник, разрешите доложить? – подошедший молодой старший лейтенант в гимнастерке с синими летными петлицами вскинул руку к пилотке и вдруг замер, во все глаза глядя на Веру. Девушка подняла глаза. Лейтенант показался ей смутно знакомым. Но где она его видела, вспомнить никак не могла.

– Вот смотри, немцы уже девок своих стали в небо отправлять. – И тут же пояснил: – Со вчерашнего сбитого «мессера».

Но лейтенант не слушал, он во все глаза смотрел на девушку, не в силах произнести и слова.

– Лейтенант, ты что, влюбился? – хохотнул молодой полковник. – Ты это брось. Не ровня она тебе. У нее папочка небось барон какой немецкий.

– Товарищ полковник, разрешите доложить, – наконец, обрел дар речи старший лейтенант. – Это Вера. Дочка нашего комполка полковника Белоконя.

Теперь уже полковник с интересом уставился на Веру.

– Это правда?

Вера кивнула, чувствуя, как слезы радости наворачиваются на глаза…

ЗАПИСКА ПО ВЧ

«Районным отделом НКВД города Клин Московской области установлен и задержан ранее неоднократно судимый по ст. ст. 109, 116 УК РСФСР гр. Рогозин Н. Н., который показал, что 20 апреля с.г. на колхозном рынке гор. Клин совершил кражу женской сумочки. В ней находился паспорт на имя Суворовой Елизаветы Петровны и 112 рублей 34 копейки денег. Указанный паспорт гр. Рогозин Н. Н. в тот же день продал на рынке за 5 руб. неустановленному гражданину – мужчине на вид 30–35 лет, рост примерно 180 см, худощавого телосложения, волосы темные прямые, лицо овальное, средней полноты, лоб широкий, выпуклый, брови среднерасставленные густые, глаза миндалевидные темные, ушные раковины