частично воссоздать картину происшествия. Судебно-баллистическая экспертиза пули, которой был убит сержант Порошенко, показала, что выстрел был произведен с расстояния в восемьсот метров из винтовки Мосина, по-видимому, с использованием снайперского прицела. Винтовка, кстати сказать, при осмотре места преступления обнаружена не была. Пуля калибра 7.62 миллиметра со стальным сердечником вошла погибшему точно в правую височную кость. В том месте, где неизвестные «беседовали» с генералом, на снегу обнаружено большое количество крови. Генерала не просто били, а по утверждению экспертов – пытали. На месте преступления, а именно в салоне «эмки», обнаружены красноармейская книжка и комсомольский билет, выписанные на имя сержанта Порошенко, а также закрепленная за ним винтовка Мосина 1939 года выпуска и брезентовый подсумок с тремя обоймами к ней. Также с места преступления нами изъяты пистолет «ТТ» с одной обоймой патронов, сорок второго года выпуска, пистолет системы «маузер» «Боло», тысяча девятьсот шестнадцатого года выпуска в деревянной кобуре-прикладе и с одной запасной обоймой. Оба пистолета закреплены за Евдокимовым. Документов генерала на месте обнаружено не было. Полуторка, которой воспользовались бандиты и которая, как удалось установить в результате оперативных мероприятий, была угнана той же ночью от здания местного рыбхоза, была брошена бандитами в лесу у деревни Пешки. Там, возле деревенского кладбища их ждала другая машина. Судя по следам протекторов – «эмка». Единственный имеющийся пока в нашем распоряжении свидетель Мохов, добравшись до ближайшей деревни, позвонил в милицию только в семь часов сорок пять минут. Пока, собственно, это все, – развел руками Воротынский, – о чем я уполномочен вас, майор, проинформировать в рамках этого уголовного дела. Более подробно с материалами дела вас ознакомят чуть позже. А пока… Скажу прямо, я пока не знаю всей полноты ваших полномочий. Думаю, полковник Гонтарь их прояснит. Только давайте без обид.

– Что вы, полковник, – поднял обе руки Бородин, – какие могут тут быть обиды. Я все понимаю.

– Ну и хорошо. Забегая вперед, скажу, что поиск бандитов по горячим следам положительных результатов не дал. Ну вот, как-то так, – сказал полковник, – голые факты я вам вкратце изложил, подробности, результаты осмотра места происшествия, результаты экспертиз – все это вам, если сочтет нужным, покажет полковник Гонтарь. Мне же теперь хотелось бы выслушать ваши соображения.

– Товарищ полковник, – встал из-за стола Бородин, – на мой взгляд, в этом деле есть несколько странностей. Во-первых, винтовка. Почему диверсанты, я, с вашего позволения, сразу буду называть все своими именами, забрали ее с собой, а не утопили, скажем, в озере? И второе – почему генерал оказался в таком глухом месте без охраны? В самолете я внимательно изучил карту района. Насколько я знаю, военачальникам такого ранга положена личная охрана. Это я к тому, что среди этой самой охраны вполне могли оказаться сообщники диверсантов.

– Майор, ну по поводу винтовки, я считаю, все понятно. Винтовка в руках человека в военной форме сейчас самое обычное дело, и потому никакая это не улика. Кроме того, винтовки, особенно в первые месяцы войны, выдавались тысячами и больше половины из них были не отстреляны. Так что проверить всех, кто вооружен сейчас такими винтовками, мы не можем, поскольку на подобную проверку ушло бы очень много времени. Другое дело, пуля, извлеченная из черепа сержанта Порошенко, – действительно улика, и при определенном везении, задержав подозреваемого, мы обязательно проведем отстрел из изъятой у него винтовки. Но привязать это оружие к определенному человеку все равно будет весьма проблематично. Особливо если у задержанного будут безупречные документы и право на ношение оружия. Он просто пошлет нас куда подальше, заявив, что винтовку нашел в кустах, и будет прав на все сто. Слушай, майор, а давай на «ты»?

– Хорошо, – пожал плечами Бородин.

– Так вот. Теперь насчет сообщников… Конечно, и мы и ваши сотрудники из «Смерша» будем еще во всем этом скрупулезно разбираться. Но я хочу, чтобы ты знал одно. Сообщники исключены. Евдокимову по штату положены только один офицер по особым поручениям и двое водителей. Так вот офицер этот – майор Коваль. Он, как говорится, и охрана, и адъютант генерала в одном лице. Теперь что касается водителей. Порошенко убит, второй – сержант Иванов – незадолго до происшествия слег в госпиталь, – сообщил полковник.

– Давно? – насторожился Бородин.

– Да с неделю уже. Острый аппендицит. Мы проверили – все это время он находился в 1-й Градской, в хирургическом отделении. Диагноз стопроцентно подтвержден нашими медиками. Там все чисто.

– А что по Ковалю?

– По Ковалю… – Полковник тяжело вздохнул и, встав, подошел к окну, все еще заклеенному крест-накрест полосами некогда белой, а теперь пожелтевшей от солнца бумаги. С минуту молча смотрел на улицу, залитую солнечным светом, потом резко повернулся и предложил:

– А давай, майор, выпьем по сто граммов по старой фронтовой традиции? – Не дожидаясь ответа, подошел к сейфу, повернул ключ и достал початую бутылку коньяка и два граненых стакана. – Грузинский, пять звезд, еще довоенный. Послушай, майор, так уж сложилось, что и Евдокимова, и Коваля я знаю лично с сорок первого года. Тогда я, еще будучи лейтенантом, служил в Вентспилской пограничной комендатуре 12-го Либавского погранотряда. Там же начинал свою службу и Коваль – заместителем пограничной заставы по строевой подготовке. Поэтому я очень хорошо знаю и того и другого и могу с уверенностью сказать, что майор Коваль, как и генерал Евдокимов – смелые боевые офицеры. За обоих могу поручиться головой.

– Побереги голову, полковник, – посоветовал Бородин. – Люди со временем меняются. И, как показывает практика, частенько не в лучшую сторону. Ты лучше объясни, как тогда, в начале войны, получилось, что Вентспилский порт остался в руках у немцев, причем целым и невредимым?

– Согласен, этот факт в биографии генерала Евдокимова и напрягает, и настораживает одновременно, – вздохнул Воротынский. – Но только человека несведущего, не представляющего даже приблизительно, что творилось в Вентспилсе в самом начале войны… Я попробую объяснить. Но сначала повторюсь, что нисколько не сомневаюсь в честности генерала Евдокимова, как и в том, что он уже наверняка не раз давал самые исчерпывающие объяснения по этому факту в компетентных органах, вашим коллегам. И думаю, что они, эти объяснения, всех удовлетворили.

– В самое ближайшее время я и сам обязательно ознакомлюсь с тем давним рапортом генерала Евдокимова и представленными им объяснениями. Но, говоря вашими же словами, в целях экономии времени…

– Что ж, изволь. Первый налет немецкой авиации