Шрифт:
Закладка:
– Что со мной может случиться? – смеюсь в трубку, – я взрослый человек, не пропаду…
– Ты где сейчас? Адрес скажи, я подъеду!
– Эмм… нет, не надо… давай в другой раз…
– Адрес говори!
– Нет! – повторяю твердо, – у меня все отлично, я не бросила учебу, нашла хорошую работу и снимаю комнату в квартире.
– Давай встретимся…
– Но, Тёма… я к тебе и в бар не вернусь.
– Крис, детка…
– Мы встретимся, но давай, немного позже, о’кей? Нам есть, что обсудить.
– Я тебя очень люблю.
– Например, через неделю или две, я закончу кое-какие дела и…
– И очень скучаю, – перебивает убитым голосом, – я понял, почему ты ушла, зайчон… Это пздц… Прости меня.
Его извинения и раскаяние неожиданно меня совсем не трогают. За тот месяц, что мы не виделись, я поняла, что он неисправим. Он косячит от души, и так же искренне от души раскаивается. Для того, что потом снова круто накосячить.
– Я простила, Тём… просто мне нужно еще немного времени.
– Времени для чего, чтобы вернуться ко мне?.. Ты вернешься?
– Нет.
– Почему? У тебя кто-то появился?
– Никто не появился, – отвечаю ровно, – я не хочу сейчас отношений.
В трубке проносится тяжкий вздох.
– Я номер сохраню. Звонить-то тебе можно будет?
– Эмм… думаю, да, но лучше писать, я могу быть на работе…
– И что за работа? – осведомляется с интересом.
– Потом при встрече все расскажу. Пока, Тём.
– Крис! Не теряйся больше. Будь на связи. Мама переживает.
Мысленно усмехаюсь. А, представив, как Кристина Дмитриевна мечется из угла в угол, от тревоги заламывая руки, и вовсе смеюсь.
– Хорошо.
Глава 28
Звякнувший входящим сообщением телефон привлекает мое внимание. На банковскую карту упал расчет с бара. Меньше, чем я ожидала, но до первой зарплаты в ресторане должно хватить.
Погасив экран, заканчиваю с макияжем, расчесываю волосы и собираю их в высокий аккуратных хвост. Я уже третий день официально работаю на Эйне, и завтра открытие ресторана. Сегодня последние штрихи и проверка залов, которую поручили именно мне.
Волнительно. О работе хостес и ее обязанностях я знаю все и даже чуть больше. Убедилась, когда два дня подряд слушала инструктаж управляющего. В ресторане моих родителей тоже была хостес, и мы с мамой по очереди часто ее заменяли.
Меня беспокоит другое – уровень ресторана и мой работодатель. С тех пор, как он показал мне свое детище, мы с ним больше не виделись, хоть и созванивались обсудить рабочие моменты пару раз.
Сегодня он обещал там быть.
Вскинув взгляд к зеркалу, цепляю на лицо приветливую улыбку.
– Добрый день! Добрый вечер!.. – проговариваю нараспев, – рады вас видеть… чем могу быть полезна?.. Позвольте, я провожу вас…
Надеюсь, к концу рабочего дня мои щеки не пойдут трещинами.
Глянув на циферблат настенных часов, ускоряюсь. Одеваюсь в джинсы, удлиненный свитер, пальто, сапоги на плоской подошве и выхожу из дома.
В ресторане оживленно. Уборщики наводят лоск, бариста проверяет свою зону. Я, затаив дыхание, сканирую пространство глазами. На стоянке стоит машина Филиппа. Не увидев его, здороваюсь с персоналом и направляюсь в гардероб.
Тут тоже все на высшем уровне, потому что помещение разделено на подобие кабинок, в которых можно спокойно переодеться и освежить макияж. Что я и делаю.
Надеваю сшитую по моим размерам униформу, представляющую собой узкую юбку до колена и короткий жакет с рукавами до локтя. Помимо этого костюма, мне выдали еще два комплекта – платье и юбку с блузкой.
Расправив воротник, пристегиваю бейджик, подкрашиваю глаза, поправляю прическу и надеваю купленные вчера туфли. Удобные лодочки на низком каблуке.
Еще раз оглядываю себя в зеркало и, послав своему отражению ободряющую улыбку, выхожу в зал.
И сразу упираюсь в грудь идущего навстречу Эйне.
– Добрый день, – приветствую первой, помня о субординации.
Я на этот случай даже отчество его запомнила. Филипп Стефанович.
– Здравствуй, Кристина, – отвечает негромко, открыто меня разглядывая.
Не меня, а униформу, что он выбирал лично – поправляю себя мысленно и стойко выдерживаю атаку его энергетики.
Он тоже выглядит сногсшибательно. В темной рубашке и узких черных брюках, с дорогими часами на запястье. Немного изменил стрижку, оставив волосы на макушке чуть длиннее, чем обычно.
– Отлично выглядишь, – наконец, произносит он.
– Спасибо, – отвечаю отрепетированной улыбкой, – я пойду… утром должны были меню довезти…
– Довезли.
– Нужно проверить.
Огибаю его фигуру и выплываю в зал.
Движения и походка хостес должны быть плавными и размеренными, плечи развернутыми, спина ровной. Сегодня я сама приветливость и доброжелательность, несмотря на то, что внутри все дрожит и мелко вибрирует после потрясения, коим для меня традиционно заканчивается каждая наша встреча.
Остаюсь в ресторане до вечера, тщательно проверяю оба зала, столы, стулья, вазы, которые уже завтра заполнятся живыми цветами. Аккуратно раскладываю на стойке папки меню, и снова общаюсь с командой официантов, две из которых устроились сюда по моей рекомендации. Остальные вертятся в голове каруселью имен.
Филипп тоже здесь. Большую часть времени проводит с управляющим в кабинете, но иногда выходит в зал и, заложив руки в карманы брюк, наблюдает.
Я пытаюсь вести себя естественно, но затылком чувствую на себе его взгляд. И каждый раз я мысленно умоляю: «Не смотри на меня. Отвернись. Уйди»
Потом дышать становится легче, давление в область основания черепа постепенно исчезает и, обернувшись, я понимаю, что в зале его уже нет.
Чертовщина какая-то.
В десять вечера, в сотый раз убедившись, что все от меня зависящее в полном порядке, я собираюсь домой. Униформу оставляю в гардеробе, потому что Эйне заключил договор с прачечной. Переодеваюсь и, перебросившись парой слов с нашим баристой Стасом, направляюсь к выходу и вижу, как одновременно со мной в холл выходит Филипп.
Говоря с кем-то по телефону, он делает мне неопределенный знак рукой, дескать, подожди, не убегай.
Тщательно скрывая вспыхнувшую в груди горячую радость, безразлично киваю и, сложив руки на груди, останавливаюсь у стеклянных дверей.
Он дает указания невидимому собеседнику по поводу завтрашнего события и, отключившись, прячет телефон в кармане.
– Я довезу.
– Вряд ли тебе по пути, – улыбаюсь, заметив, как на парковку въезжает мое такси.
– Отмени, – говорит он, проследив за моим взглядом, – я довезу.
На языке вертится колкость и я, черт возьми, не сдерживаюсь.
– А как же субординация, Филипп Стефанович?
– Рабочий день окончен.
Открывает дверь и пропускает меня вперед.
– Оу, ясно, – иронизирую я.
– Обсудить кое-что надо.
Сердце
