Через несколько минут на экране телефона появилось его имя. Ее сердце замерло. Но даже это ощущение было чудесным. Это было что-то новое.

«Малыш, привет. Буду рад повидаться. У меня есть некоторые дела… Но я могу попытаться».

В этот момент Лина не ощущала боли. Она принимала лекарство от фибромиалгии, но ничего не помогает, когда тревога проникает в твою жизнь и начинает ломать тебе кости. Многие сказали бы, что это чушь. Родители Лины, например. Они считали, что боль травмы или болезни куда сильнее. Они считали, что Лина не испытывает физической боли, что все у нее в голове.

Лина приехала на девичник. Подруга устроила все в китайском ресторане. Все заказали салат с цыпленком и латуком. Все пили сладкое белое вино. Лину встретили вежливо. Будущая невеста тепло обняла ее. Никто не знал, что происходит у нее дома. Все обсуждали новый супермаркет и шоу «Холостяк».

После ужина женщины отправились в бар, надели смешные шляпы и сбросили кардиганы, обнажив плечи. Они громко смеялись, заказывали экзотические коктейли, и Лина смеялась вместе с ними, но на самом деле она была очень далеко от них. Она внутренне улыбалась, представляя, каково это будет, если в ее номере появится ее тайный гость, если после стольких лет она сможет прикоснуться к его красивому лицу.

И вот раздался стук в дверь. Она почувствовала себя как в кино. У нее работал телевизор, она ждала этого стука и пыталась смотреть какую-то программу. Она хотела быть спокойной и расслабленной, с элегантным румянцем и ярким блеском в глазах. Но в дверь постучали, и все приготовления пошли прахом. Как только Эйден постучал, все игры и планы рухнули от взрыва страсти в сердце.

Она открыла дверь. Она не видела его больше пятнадцати лет – только фотографии в фейсбуке, где он обнимал детей и разрезал большой голубой праздничный торт вместе с женой.

А теперь он стоит возле ее двери. Эйден.

Он поправился. Вместо кубиков появился солидный животик, но ей он показался настоящим красавцем.

Эд ростом ниже Лины, но Эйден намного выше. Он – настоящий мужчина. На нем рабочие брюки и куртка с капюшоном. Волосы аккуратно подстрижены. Он немного пьян – только что вернулся с похорон отчима и по пути заглянул в бар. Он выпил пива – он и раньше это делал, и этот запах навсегда связался у Лины с чистой страстью. Все эти годы стоило ей почувствовать запах светлого пива из банки, как она ощущала странное чувство между ног.

– Привет, малыш, – сказал он.

– Привет.

Они сели на кровать. Эйден никогда не отличался разговорчивостью. Она задавала простые вопросы и смотрела на него. Она трясла головой, не в силах поверить, что этот красивый мужчина находится рядом с ней. Прошли годы со времени их первого поцелуя, а может, минуты, которые Лине показались годами. Она осторожно взяла его за подбородок и притянула к себе. Она вдохнула едкий запах его дыхания. Поначалу все было неуверенно, медленно и нежно, но потом словно что-то взорвалось – и рты их слились.

Потом она расскажет другим женщинам, что этот французский поцелуй был настоящим проникновением. Он проник в мое тело, нащупал большой влажный выключатель, и все мои лампочки загорелись. Она даже вздрогнет, вспомнив вес его жесткого языка.

Лина всю жизнь прожила между первым поцелуем с Эйденом и этим поцелуем с Эйденом. Она вышла замуж, родила двоих детей, у нее умерли два пса, два золотистых ретривера, и она перечистила четыре тысячи зубчиков чеснока. Но все это время она была спящей красавицей между этими двумя поцелуями.

Она скажет: «Его французский поцелуй был лучшим во всем мире». Она повторит это столько раз, что другим женщинам ничего не останется, кроме как поверить ей.

Она всегда любила фильм «Принцесса-невеста». В этом фильме Питер Фальк рассказывает о трех самых страстных поцелуях всех времен. Первый взрослый поцелуй с Эйденом и все остальные поцелуи стали для Лины «Принцессой-невестой». Другие женщины могли бы и не понять ее представления об истинной любви, но разум и сердце Лины принимали только такую. Для нее только это и было важно. В свою защиту она скажет, что для нее поцелуи важнее всего в мире, важнее денег и мужской помощи по дому, и она ненавидит Эда за то, что он лишает ее поцелуев.

А сейчас рядом с ней Эйден – и он втягивает ее глубоко в свой рот.

Той ночью у Лины началась менструация. Она пользовалась прокладками, не тампонами – из-за эндометриоза она не могла ими пользоваться. Будучи матерью, достигнув пика сексуальной самореализации, она свободно говорила о женской крови, о том, что происходило между ней и туалетом, и не потому что эта пресловутая свобода была модной. Просто открытость была для нее органичной. Она могла обо всем говорить так, словно это было самое прекрасное на свете.

И она сказала Эйдену, что у нее месячные.

Поначалу он не обратил на это внимания. Он стянул с нее рубашку и бюстгальтер. Она расстегнула его ремень, и брюки упали. Она попыталась прижать его к стене, но не могла сдвинуть с места, и это завело ее еще больше. Своего мужа она могла бы затащить в спальню по лестнице. Она опустилась на колени перед Эйденом и почувствовала себя абсолютно счастливой. Ее желание осуществилось. Этот настоящий мужчина сейчас принадлежал ей.

Через несколько минут он повалил ее на постель. Он бросился на нее, и его лицо оказалось очень близко. «Ты смеешься надо мной?» – прошептал он. Рассказывая об этом женщинам в группе, Лина улыбалась. Он деревенский парень, ну, вы понимаете…

Лина выросла в семье, которую быстро переросла. Она знала, как легко застрять в том, к чему с детства привык. Сан-Пьер, где она выросла, – один из самых расистских городов Америки. Эйден говорил многое, за что Лине приходилось извиняться. Когда он спросил, не шутит ли она над ним, она не обиделась. Это ее не завело и не охладило, она просто приняла его слова. «Нет, не смеюсь», – ответила она, задыхаясь. Если любишь кого-то, принимаешь его как есть, полностью. Она оглянулась, пытаясь запомнить эту неожиданную ночь во всех деталях. Большой номер в Хилтоне возле трассы. Внизу одинокое кафе. Мерцают желтые огни в темноте.

– Я хочу почувствовать тебя в себе, – сказала она.

– Угу…

– Хочешь, я возьму полотенце? Я возьму полотенце.

Она вернулась с полотенцем и выключила свет. Она слишком уж расцарапала себе лицо. Нервы, тревожность, депрессия… Она волновалась из-за вросших волосков вокруг