маскарадных масках и костюмах дракона. Столицу окружили праздничные шествия. Но где-то работали люди, столичная тюрьма не была исключением. Надзиратели тщательно смотрели за заключёнными. В одной из камер томился Зихао Туран. На шее у мужчины красовались полосы от шнурков, которыми он хотел задушить себя, не справившись с муками совести по смерти брата. Но бдительные стражи не дали свершить ему самосуд над собой.

— Поднимайся с нар! — в камеру ворвались двое охранников, когда Зихао только-только прилёг поспать. — К тебе гости.

В наручниках на руках Зихао повели по тёмному тюремному коридору, сзади бежала служебная собака. “Мечтал пересадить по тюрягам всех мерзавцев Ксинга, а теперь на меня смотрят как на последнюю сволочь”, — сплюнул на пол со злостью Туран. В камере свиданий его ждал крепкий мужчина в золотистом лунпао. Зихао никак не мог его узнать.

— Ваше императорское величество! — отвесил поклон конвоир. — К вам приведён подследственный заключённый Зихао Туран!

Зихао слегка толкнули в камеру и закрыли дверь. С Лингом не было охраны, он сидел на скамейке и вежливо рукой пригласил присесть брата. Но Зихао горделиво закинул голову вверх.

— Явился, чтобы побахвалиться и высмеять меня? — съязвил Туран.

Линг покачал головой и встал. Неприлично сидеть нога на ногу при стоящем собеседнике.

— Нет, — ответил он. — Как с тобой тут обращаются?

Зихао застыл от беспокойного вопроса за его судьбу.

— Почему ты тут сидишь? — спросил Линг мягким голосом. — Прошло две недели, а тебе даже не вынесли обвинение. Просто держат в камере и ждут моего решения. В чём твоё преступление?

Зихао поморщился. Какой же наивный Линг! Разговаривает с врагом таким тоном, как с братом. Он даже не осознаёт, что перед ним стоит враг. Поведение императора забавляло Зихао.

— На меня можно много навешать, а потом повесить, отрубить голову или скормить крысам! — облокотился он на стене. — Попытка убить императора Линга, дуэль с императором, попытка захватить престол. Да всё что угодно! — всплеснул он руками. — Но самом деле я совершил только два убийства.

Он замолк, не в силах говорить о брате Михонге. Линг скромно кивнул ему головой.

— Да, у тебя только два преступления — убийство Фейин и Михонга. А, ещё заказ на меня — это три, — вспомнил император наёмника, которого поймала Лан Фан ещё до липового нападения Альфонса на него. — И всё. Наша дуэль — дело абсолютно добровольное, и к стремлению к престолу тебя обвинить нельзя, ты же сын императора, полноправный наследник. Каким бы негодяем и предателем тебя не видел народ, ты им не являешься. Во всяком случае, ты не предатель. На твоей совести всего три преступления, за которых тебе грозит двадцать лет каторжных работ.

Линг поправил на себе лунпао, случайно выглянула печать, которую заметил Зихао. Император медленно направился к двери.

— Можно снять с тебя убийство Михонга. И так без приговора суда ты обречён на муки до конца своих дней. Выходит, тебе светит десять лет каторги. Но лично я считаю это слишком суровым, пожалуй, семи лет хватит.

Линг позвал конвоира.

— А потом тебя выдворят из страны и приставят наблюдение. Ну чтобы ты не сговорился с кем-нибудь и не устроил вооружённый поход на меня.

Шаги конвоя не заставили себя ждать. Дверь открыли, и охранники с наручниками подбежали к Зихао. Линг осмотрел камеру, ему показалось, что скамейка слишком неудобная, можно и получше поставить. “Надо заняться этим вопросом”, — дал он себе задачу и сказал брату на прощание:

— Я покажу тебе, что с врагами можно разобраться без жестокости и убийств.

* * *

Жизнь на вокзале в самом восточном городе Ксинга кипела и бурлила. Поезда, пыхтя, ждали пассажиров, работники вокзала объявляли голосисто расписание, расхваливали свой товар перронные торговцы. В этот день на вокзале было много полиции и людей с оружием. Но они лишь своим видом нарушали привычную спешную жизнь. Ну нельзя императору без охраны дальше дворца уходить, и ничего с этим поделать нельзя. У Линга была веская причина покинуть уютную столицу через неделю после церемонии передачи трона — его лучший друг и младшая сестра покидали страну, отправляясь в неизвестность.

По очереди Фансю и Тин сжимали в тёплых объятиях Мэй, что не слишком-то нравилось девушке. Весь вокзал смотрит, как её тискают мама с мачехой! Да и Зампано с Джерсо не отказались потрепать по голове как маленькую девочку. Сяо Мэй ревниво пыхтела, почему её никто не хочет прижать? Но пищанье панды поймали Лан Фан и Синзан. Лучше бы она молчала.

— Может, мне поработать добровольцем в заповеднике для панд? Они такие милахи! — воскликнула Синзан.

Зверюшка уткнулась мокрым носом в её щеку. Девушка привыкала жить нормальной жизнью в мире людей, но животные тянули её к себе больше.

— Вполне возможно, — улыбнулась Лан Фан, одетая не в форму телохранителя, а в простенькое платье. — У меня есть парочка знакомых в заповеднике, которые помогут тебе освоиться.

Синзан заливалась смехом, глядя панду и забыв про прошлую жизнь в заточении. Линг ласково положил руку на плечи сестры и повернулся к Альфонсу.

— Друг, возвращайся скорее! Без тебя я свихнусь с одними женщинами.

Линг показал рукой на сестру, Лан Фан и маму с мачехой. “Это называется, гаремы уничтожил”, — усмехнулся он. Джерсо и Зампано фыркнули.

— Ты и нас бабами назвал?

Линг захихикал, невзирая на зависший над его головой кулак Зампано.

— Ну что вы! Вас просто не будет рядом, вы отправляетесь вглубь Ксинга, возвращать себе тела.

Альфонс улыбнулся и воскликнул:

— Вы не сдаётесь, ребята! Молодцы!

Поезд терпеливо пропыхтел, показывая, — ждать он больше не будет. Альфонс помог Мэй забраться в вагон и, поставив ногу, на ступень, крикнул Лингу:

— Вот и подошёл конец твоей битве, дружище. Ты достиг своей цели.

Линг покачал головой.

— Нет, битва только начинается. Мне предстоит изменить целую империю, завоевать доверию всех кланов и найти общий язык с каждым их членом. Я уж молчу про чиновников отца, заговорщиков разного рода и соседние страны. Мне предстоит обеспечить достойную жизнь каждому жителю Ксинга!

Альфонс голосисто засмеялся. Этого