— Да погоди ты, всё я знаю…

— Ну? — я недоверчиво посмотрел на него и пошаркал ботинками.

Дуда ещё немного помялся, а потом выдал:

— Просто штука тут в том, что каждый год все происходит по-разному. Приготовиться к этому заранее невозможно, я че, думаешь, не пытался это перед поступлением допедрить?

Я, в отличие от Дуды, полагал, что пройду специализацию без труда. Но в любом случае, чем больше вводных по теме, тем лучше. Это в любом деле работает, и учеба — не исключение.

Мы, наконец, подошли вплотную к прилавкам. Неплохой тут ассортимент, помимо любимых блинчиков Дуды — красная рыба, икра, трюфеля… У меня мелькнула мысль — кто готовит все это добро, потому что ни поваров, ни кого бы то ни было еще в столовой не было. И любопытно, что количество блюд было действительно строго дозированным. К тому моменту, как мы подошли к прилавкам, они оказались наполовину пустые. Такими темпами последний очередной будет вынужден довольствоваться краюшками хлеба.

— Ты, кстати, че будешь есть? Я вот, помимо блинчиков, обожаю пирожки и пончики с кремом… — Дуда, которому надоело примерять роль рассказчика-просветителя, сменил тему и облизал губы.

Я краем уха услышал, как за спиной очередных скрипнули двери лифта и послышался шёпот. Народ разом, как по команде, начал тесниться в стороны, освобождая проход. Дуда тоже, шажок за шажком, отошёл в сторонку и зацедил сквозь стиснутые зубы:

— Слышь, Марк, лучше свали нахрен, быстрее… хотя делай что хочешь, но если че — я не с тобой и не при делах, — открестился он.

Куда? Зачем? Мне и тут неплохо. В чем проблема-то? Боковым зрением я заметил, как вскинули руки два дружка-пирожка, воздушник и землевик, будто подзывая кого-то к столу. Я все же обернулся, потому что почувствовал колебания силы в воздухе. Заодно хотелось понять, чего так все всполошились.

Передо мной стоял крепкий молодой дворянин с перекошенной от гнева рожей. Кулаки дворянина пылали пламенем. Будто лампочка в голове зажглась — вот он, ищущий меня Виктор Стханский. Негодование этого непонятного товарища, судя по всему, направлено исключительно и персонально в мою сторону. Иначе как объяснить то, что мне в лицо без всякого предупреждения полетел раскалённый кулак.

Глава 10

Кулак аристократа раскаленным ядром полетел мне в нос, буквально брызжа каплями лавы. Я выбросил навстречу руку и поймал кулак в свою пятерню. Тело сотрясло от пят до кончиков волос, стиснулись зубы. Но кулак, как бур, продолжил приближаться, пыша в лицо жаром. Мощи в Стханском было столько, что у меня под ногами нещадно заскрипел пол, а подошвы туфель оставили на плитке два черных следа от резины. Меня отодвинуло назад, прямо на прямых ногах.

Неплохо.

Понятно, откуда в этом Стханском такая самоуверенность и вседозволенность. Дури в нем как в буйволе, сила расплескивается через край. Я, приложив усилие, остановил кулак в нескольких сантиметрах от лица. Плитка лопнула и каблуки туфель, как лемехи, вспахали бетон, загнав в него ноги чуть ли не по щиколотку. Я отчетливо почувствовал запах собственных оплавленных волос и пластмассы. Очки расплавились, не выдержав температуру, и сползли, почти что стекли на переносицу. Да и черт с ними, вот боль в ладони была настолько сильная, как если бы я положил руку на раскаленную электропечь. Взгляд помутнел, но даже сквозь пелену я видел выпученные глаза на перекошенной роже молодого дворянина.

— Ты заблудился, родной? — выдавил я, изобразив подобие улыбки.

— Ты… — Виктор не стал продолжать.

Аристократ ошалел от того, что я сумел отбить его атаку, ведь наша предыдущая встреча явно прошла совсем в другом ключе. Но и я удивился не менее — хмуря брови, я наблюдал за тем, как моя кисть, будто сотканная из металла, накаляется докрасна, легко впитывая лаву.

Какого вообще лешего происходит…

Как два упершихся рогами барана, мы застыли посреди столовой.

— Убью, бездарник… — аристократ опомнился, понимая, что на нас устремлены взгляды уже зашедших в столовую кандидатов.

Я всё-таки подмигнул ему в ответ, хотя сил для сдерживания Стханского уходило очень много. Противник потерял инициативу, и теперь необходимо было её перехватить.

Я пошел в контратаку, начал оттеснять огненный кулак и постарался делать это как бы под углом, чтобы перевернуть молодого дворянина на пол. Тот подключил вторую руку, атаковав стремительным свингом. Виктор знал, что у меня застряли ноги, рассчитывал на то, что увернуться не получится. Но облом — я-то видел его плохо подготовленный удар, и в момент, когда вторая рука молодого дворянина дернулась, высвободил ноги, застрявшие в полу.

Шаг назад, и Стханский под тяжестью собственного пудового кулака завалился вперед. Я встретил его прямым ударом ногой в грудь и, насадив Виктора как кусочек шашлыка на шампур, кувыркнулся через спину.

Бросок.

Аристо полетел вверх тормашками, размахивая окутанными пламенем руками, как жар-птица. Только из пепла Витя не восстал, ему лишь предстояло обратиться пеплом. Полет смягчил один из столов, на который стокилограммовое тело рухнуло, распластавшись морской звездой.

Бах!

В стороны полетели тарелки и чашки. Кандидаты, занимавшие тот столик, повскакивали, шипя матом. А чего развалились, раз драка идёт? Ах вот оно что — там сидела та самая парочка, блондин и брюнет. И их дорогие шмотки вмиг оказались перепачканы в супе, майонезном салате и в кетчупе. Тарелка с супом перевернулась аккурат на гульфик Владу, и тот с перекошенной от гнева рожей наблюдал, как растекается тёплое и жирное мокрое пятно на причинном месте. Кириллу досталось не меньше, по его рубашке стекали майонезные «сопли» вперемешку с петрушкой.

— Да какого вообще хрена… — прошипел Влад, разведя руками.

Естественно, все в забитой народом столовой уставились на меня с удивлением. Дуда застыл с отвисшей чуть не до груди челюстью. Я пожал плечами — мол, а я тут при чем? Ну и, понимая, что драки не избежать, кивнул на ширинку блондина.

— Давай памперсы куплю, Владик? В следующий раз ты так не обделаешься.

По залу уже ползли смешки, еще несмелые и осторожные, но после моих слов грохнул хохот. Виктор, лежа на столе, как поросенок на подносе, зыркнул на перепачкавшихся дружков:

— Убью суку… хватайте бездарного!

Он начал подниматься, с раздражением отбросил салатницу с оливками, влез рукой в сок. Кое-как поднявшись, с ненавистью уставился у меня, его руки вновь обволокло жидкое пламя. Влад и