Уголок рта Хартса приподнялся в ухмылке. Дуло пистолета все еще смотрело прямо на нее.

– Кто убьет? – мило улыбнулся Хартс. – Даже если я использую все восемь патронов, ты все еще будешь дышать.

Улыбка исчезла с его лица, в глазах застыл вопрос.

– Но то, что тебя нельзя убить, далеко не значит, что ранить тоже невозможно.

Хартс причинил ей такую боль, что она сама готова была отдать ему свое сердце, лишь бы все это прекратилось. Сиа потеряла возможность мыслить рационально – ею овладел неведомый страх. Тело перестало слушаться и тряслось, будто случилось землетрясение.

– Обещаю, я не отберу у тебя сердце, – зловеще улыбнулся Хартс. – Конечно, пока ты сама об этом не попросишь.

В глазах потемнело, перехватило дыхание, казалось, что она тонет в пучине черных волн. Как только затих поглощающий все остальные звуки голос Хартса, раздался выстрел. Затем еще один. Сиа не успела даже зажмуриться. Однако она была жива, и зрение начало проясняться. Перед ней маячило суровое лицо Хартса.

– Ну как тебе? – нервно прошептал он и снова выстрелил.

Пуля вонзилась в руку, которая внезапно возникла перед Сиа. На прозрачном фоне красовались разной величины надписи. Сиа уже видела это где-то. Том. Как только пуля отрикошетила в сторону, рука исчезла.

– Ты расписалась на ней, когда заключала контракт с Хэдоном? – нахмурившись, спросил Хартс.

Сиа ничего не ответила, до конца не осознавая происходящее. Как это возможно? Хартс абсолютно точно выстрелил в нее, она отчетливо слышала звуки стрельбы. По его взгляду она убедилась в своей правоте. Вот это везение! Но почему? Рука Тома принимала на себя все пули, а затем в мгновение исчезала.

Шестеренки в голове девушки стремительно зашевелились. Значит, в течение месяца ее жизни ничего не угрожает. Сиа воспрянула духом. Оказалось, служить демону не так уж плохо.

– Сюда!

– Выстрелы в ресторане… такую бестактность может себе позволить только Хартс.

Тишину нарушили чьи-то голоса. Кажется, сотрудники ресторана услышали выстрелы и бежали к ним. Сиа посмотрела в глаза Хартсу и заметила в них неистовый гнев. Тело невольно сжалось.

– Ничего себе…

В когда-то романтическом вишневом саду бушевала метель, и бежавшие невольно ежились. Они приближались к затаившемуся Хартсу, и их голоса стали слышны отчетливее:

– Луи сказал поспешить… Снова исчез.

– Господин Хэдон велел скорее привести его. Давай быстрее…

– Знаю, знаю, сказал же, – раздраженно прошептал Хартс.

Внезапно метель утихла, и сад снова наполнился лепестками сакуры.

– Увидимся, – попрощался юноша.

Сиа оглянулась по сторонам и почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Если, конечно, останешься в живых, – мягко добавил он, глядя ей в глаза.

В то же мгновение на спине у него появились черные крылья, напоминающие случайные мазки на светло-розовом фоне лепестков сакуры. Сиа с трудом сдержала крик, наблюдая за тем, как Хартс сбегает. Его облик таял вдалеке и напоминал черную дыру. Воздух, словно пылесос, яростно засасывал в себя все звуки. Черные крылья взметнулись, Хартс взмыл в воздух и понесся к Хэдону. Он чувствовал пульсирующую боль в груди, но у него не было сил прислушаться к ней. Здесь уже не помочь короткой передышкой.

Ночное небо напоминало черное поле, над которым бушевал вихрь, а звезды – фонари, его освещающие. Но казалось, что они на последнем издыхании – вот-вот погаснут, а фонарщика нет.

Многим увидеть такое не довелось ни разу. Может, и Хартс был бы в их числе, если бы не «тот» день. Ветер, засасывающий все вокруг, вдруг напомнил ему о прошлом.

В «ту» ночь он прогнал двух незваных гостей, заявившихся в его логово среди гор, и гадал, кто станет следующим. Может, тот, кто позарился на крупное вознаграждение за его голову. Или заказчик очередного преступления. В любом случае, если кто-то придет, это произойдет ночью, потому что в свете дня в горах бушуют мертвые ветра. Пока он наслаждался горным пейзажем, откуда-то снизу раздался шум. Кто-то громко взбирался в его логово, совсем не пытаясь это скрыть.

Хартс заинтересовался и начал спускаться навстречу. По всей видимости, незнакомец совсем не боялся быть замеченным. Когда Хартс увидел лицо этого смельчака, он сильно удивился. Впервые за несколько лет.

– Хартс, дорогой. Я так скучала, – тяжело дыша, сказала старуха, протягивая к нему руки.

За столько времени она совсем не изменилась. Все тот же голос, такое же старое, морщинистое лицо. Руки звали его в объятия, но они оба прекрасно знали, что этого не случится. Глаза Хартса, разглядывавшие старуху издалека, снова стали сухими. Он пришел в себя, и растерянное выражение его лица сменилось привычным – непроницаемо холодным.

– Я так постарела, что ты меня не узнаешь? Или просто не ожидал?

Старуха вызывала у Хартса непреодолимое отвращение. От ее визита он испытывал лишь удивление. Она заявилась с распростертыми объятиями явно не потому, что скучала.

– Зачем ты пришла? Из-за награды за мою голову? – равнодушно прошептал Хартс.

В его взгляде не было ни теплоты, ни тоски. Одна лишь обида.

– Деньги здесь ни при чем. Я соскучилась. Пришла тебя… забрать.

Услышав эти нелепые слова, Хартс было подумал, что у нее старческий маразм.

– Ты ждешь, что я с готовностью вернусь к тебе? К той, что отняла у меня семью, – с сарказмом произнес он.

Старуха в ответ улыбнулась. Той самой сердечной улыбкой, в которой он раньше находил утешение.

– Говоришь так, будто сам безгрешен. Слыхала я о твоих преступлениях. Тебя нанимали за деньги, – покачала головой старуха, глядя в пустые глаза Хартса. – Ты тоже убивал чьих-то возлюбленных, родителей и детей, друзей. Не могу рассказать тебе всего, но я была вынуждена убить твою семью.

Он не успел ничего спросить, она сразу же продолжила:

– Ты совсем не раскаиваешься из-за своих злодеяний. Я же, лишив тебя семьи, старалась искупить свою вину, усыновила тебя и вырастила. Разве в тебе не больше зла, чем во мне?

Хартс не испытывал угрызений совести, поэтому не понимал ее. Да и не сама ли она лишила его возможности чувствовать раскаяние?

– У меня хотя бы хватает совести предупреждать родственников жертвы, – оскорбился он.

– Совести… Считаешь, у меня ее нет, раз явилась к тебе сюда с этими разговорами.

Хартсу начал надоедать их бессмысленный диалог. Он стал злиться и собирался прогнать старуху, однако та не дала ему и слова сказать.

– Можешь думать что хочешь, но я слишком дорожила тобой, чтобы все тебе рассказать.

Во взгляде старухи он заметил невероятную теплоту – прямо как в прежние времена.

– Я ведь сказала, что соскучилась. И