будто он ел недостаточно для поддержания их мускулатуры.

– Так ты хочешь пойти или нет? – резко бросил он. – Потому что если ты не…

– Я иду, – перебила его Роз, одарив своей самой милой улыбкой. – Но если кто-то доставит нам неприятности, я без колебаний сдам тебя.

Мышцы его челюсти подрагивали, словно он вел внутренний спор с самим собой. Наверное, уже жалел, что позвал ее. Интересно, видел ли он, закрывая глаза, лицо Роз так же, как она видела его. Кричал ли он в подушку так же, как она.

– Поверь мне, – сказал Дамиан, – я знаю.

Пройдя мимо нее, он провел рукой по отполированному до блеска замку на двери в Святилище – от знакомого прикосновения та бесшумно отворилась. Затем шагнул в сторону, как бы приглашая Роз внутрь. Безусловно, это был поступок джентльмена, но она в ответ покачала головой, из ее груди вырвался смех.

– Так не пойдет.

На мгновение в воздухе повисло напряжение; Дамиан, похоже, мысленно оценивал необходимость спора. В конце концов он пришел к выводу, что оно того не стоит, поэтому вошел первым, предоставив Роз закрывать за ними дверь. Как только та захлопнулась, они оказались в широком туннеле. По его каменным стенам вновь змеились вверх резные изображения: фигуры безликих, больше натуральной величины, с нимбами над головами; абстрактные узоры, в повторяющихся мотивах которых при внимательном рассмотрении встречались глаза. Потолок выгибался высоко вверх, повторяя наружный купол. Роз совсем не такого ожидала.

– Сам храм располагается под землей, – сказал Дамиан, отвечая на ее немой вопрос. Его слова эхом разлетелись по помещению, последний слог еще долго звенел в воздухе. – Отсюда второй туннель ведет непосредственно в Палаццо.

– Я у вас за спиной, офицер, – произнесла Роз, скользнув рукой по спрятанному спереди под платьем ножу.

Дамиан натянулся как струна – она вдруг осознала, что так происходило всегда, стоило ей обратиться к нему по должности. Она сказала это как напоминание себе о том, кем он был – или, точнее, кем не был. Забавно, но ему это, похоже, не понравилось.

– Россана, – тихо вымолвил он, замерев всего в шаге от нее. Она могла бы воткнуть лезвие ему между ребрами. А могла бы обвить руками.

– Да?

Дамиан обернулся, бездонная глубина его глаз обездвижила ее. Она понятия не имела, что он собирается сказать, и по какой-то причине боялась это услышать.

Но он лишь проговорил:

– Я знаю, что у тебя есть нож. Даже не думай воспользоваться им.

А после зашагал внутрь туннеля, оставив Роз одну. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, она последовала за ним.

По мере того как они глубже спускались под землю, проход становился все уже. И тише. В былые времена они бы, скорее всего, уже радостно мчались по такому пространству, движимые ожиданием темной неизвестности. Она вспомнила, как однажды ночью неслась по улицам, держа Дамиана за руку, они оба нетвердо держались на ногах. Тогда их родители впервые позволили им выпить больше одного бокала вина. В ту минуту Роз, сжимая пальцы Дамиана, думала о том, что опьянение похоже на ощущение, будто весь мир вокруг тебя сужается. Для нее это была возможность лучше узнать Дамиана Вентури. Его пьянящий аромат, перехватываемое от головокружительного желания дыхание. Страх сделать все неправильно и смелость все равно это сделать.

В ту ночь она впервые поцеловала его. Да и вообще впервые поцеловала кого-то. Позже она была уверена, что сделала все правильно. Судя по его ответной реакции: он целовал ее так, словно она безрассудное пламя, в котором он желал сгореть.

Воспоминание исчезло, оставив после себя пустоту, и вскоре проход наконец расступился. Следовавшая за ним просторная арка переходила в огромное, похожее на кафедральный собор помещение. Роз, разглядывая чугунные канделябры по обеим сторонам, вышла вслед за Дамианом на помост, откуда спускались постепенно расширявшиеся вниз ступени. Три светильника мерцали будто на несуществующем ветру, отчего лицо Дамиана казалось осунувшимся и грозным.

– Интересно, – пробормотала Роз. Затем запрокинула голову и, прищурившись, уставилась в сводчатый потолок, выкрашенный в темно-синие оттенки и усыпанный точками стального цвета. По краям потолочной лепнины тянулся лабиринт. Только когда она отвела взгляд, стало заметно то, что находилось в другом конце комнаты; расстояние оказалось настолько велико, что комнатой это помещение уже нельзя было назвать. – Я так полагаю, это святые?

– Да, – с благоговением откликнулся Дамиан, которого было едва слышно. Каменные стены Святилища с жадной торопливостью поглощали каждый звук, а выплевывали обратно лишь приглушенное эхо.

Помещение наполнилось цоканьем сапог Роз по темному мраморному полу, когда она приблизилась к статуям. Они располагались полукругом, статую в самом дальнем конце зловеще укрывало наброшенное полотно. «Дело рук последователя», – решила Роз, хотя фигуры не проявляли никаких признаков движения. Их скрытые капюшонами головы были опущены. В центре круга мрамор разных оттенков образовывал на полу солнце с семью лучами – первоначальный символ святых.

Роз осмотрела каждую статую по очереди и остановилась возле святой Терпения. Даже в темноте Роз сумела разглядеть широко раскинутые руки святой – небольшие проявления человечности выступали из рукавов, которые словно клубились вокруг меча на поясе. Ладони Терпения были обращены к небу, и Роз показалось, будто святая поднимает что-то с земли. Реалистичность ее одеяния поражала воображение, складки и морщинки на ткани идеально повторяли полотно, накинутое на статую справа от Роз.

«Хаос», – догадалась она. Седьмого святого редко увидишь скрытым, а не убранным.

Она слышала, как Дамиан приблизился, но не обернулась. Люди убивали и умирали за этих святых. За эти статуи. Они приходили сюда в поисках воображаемого наставления и преклоняли перед ними колена. Потому что такова главная функция веры, не так ли? Выступать заменой чьей-либо свободы воли. Быть тем объектом, на который можно все списать, когда другие обоснования терпят крах. Как можно верить в благословение святых, если за стенами этого места страдает так много людей? Где подтверждение тому, что этим давно ушедшим предкам вообще есть до них дело?

– Вход в Палаццо вон там, – раздался тихий голос Дамиана из-за левого плеча Роз: очевидно, так он вынуждал ее сдвинуться с места.

Они сверлили друг друга взглядами: темные глаза против голубых, – пока звук хлопнувшей двери не заставил их в спешном порядке отступить назад.

– Черт. – Дамиан схватил Роз за плечи и втолкнул в тень позади статуи Изящества. Прижался к ней телом, теплым и твердым, отчего кровь в ее жилах вскипела и расплавилась. – Кто-то из Палаццо направляется сюда.

– Не толкайся, – прошипела она, однако послушно замерла. Дамиан прав. Она слышала, как голоса, сопровождаемые нестройным стуком шагов, по мере приближения становились все громче. Дамиан приложил палец к губам – этот жест показался Роз одновременно оскорбительным и бессмысленным.

Но она ничего не сказала. Если Роз хотела получать от Дамиана информацию, ему нужно было доверять ей. А это значит, не стоило слишком явно показывать ему, как сильно она желает, чтобы он сдох.

– Это главный магистрат, – произнес Дамиан одними губами.

Роз выглянула из-за статуи и увидела, что он не ошибся. Форте узнавался сразу, а мужчина рядом с ним