— И не только его, но и всю ювелирку вместе с золотыми и серебряными монетами. Подумай сам — мы скоро уедем на практику, а наше будущее оставим без охраны? Надеюсь, ты понимаешь, что в тайник всё не влезет, а мой одёжный шкаф, замок которого можно открыть гвоздём — не самое надёжное место.

Так-то да. Всё содержимое пиратского сундука у нас рассортировано по отдельным сумкам и мешкам и сложено в один из двух одёжных шкафов в моём кабинете. Благо, размер и надёжность мебели, выполненной из массива твёрдых пород какого-то дерева, не исключено, что из местных аналогов дуба, позволяет впихнуть туда столь тяжёлый груз без всякого ущерба для полок и ножек шкафа. Ничего не трещит и не прогибается. Но от воров шкаф не спасёт.

Короче, в банк мы всё увезли, и сняв там две камеры, объёмом примерно в полкубометра каждая, выгрузили туда наше богатство. Двадцать четыре золотых за год, оплаченные в кассу банка за аренду — неприятно, но терпимо. Можно было бы и мелкими ячейками обойтись, но с учётом количества наших сумок и мешков вышло бы дороже.

В банке я потратил ещё какое-то время, задавая весьма специфические вопросы, о которых не вдруг и узнаешь со стороны.

Заодно познакомился с рядом служащих, до которых никому зачастую нет дела.

Оказывается, через банк можно выставлять некоторые вещи на аукционы. Я догадывался, что такое возможно, читая на стенах банка листы с перечислением перечня услуг, но в деталях ничего не знал и не понимал.

Теперь понятно, что эта услуга далеко не бесплатна, а нижняя планка стоимости товара начинается с тысячи золотых.

У банка в этом случае беспроигрышная лотерея. Он выполняет за клиента всю работу по оформлению заявки на оформление лота, доставляет на аукцион товар к нужной дате и принимает оплату, или возвращает непроданный лот обратно в хранилище.

Услуга стоит десять процентов от заявленной на аукционе стартовой цены, и эти деньги клиент платит сразу, в момент оформления заявки.

— Я могу получить ваш обычный экземпляр банковского договора на аукционную продажу? Сам я в этих вопросах мало что понимаю, поэтому мне надо будет показать бумаги отцу и его стряпчему, — врубил я «блондинку», буквально вырывая у служащей из рук типовые бланки банка на эту услугу, — Если они мне не понадобятся, то обещаю вернуть их вам обратно вместе с коробкой сладостей, — успокоил я даму в возрасте, весьма склонную к полноте.

Да, эту партию я постарался продумать прошлой ночью и она начала сбываться.

Теперь мне надо дождаться реакции майри и их попыток выхода на контакт.

От демонстрации кулона на крыльце банка я отказался почти сразу — клоуну моего уровня не гоже шутить на уровне мальчишки, дразнящего собаку сахарной косточкой. Мои шутки должны быть тоньше и искусней. Особую прелесть в этом вопросе придают артефакты Правды.

Когда мы с Федром, после банка, посетили библиотеку Академии, где нам две скучающие библиотекарши, за небольшую корзинку пирожных, подобрали литературу по майри, а так же ряд газет, с самыми громкими новостями по этому вопросу за последние годы, то я, спустя четыре часа чтения и обсуждений, почувствовал себя подготовленным к разговору со старшей майри о кулоне.

Тем, кто играл в покер серьёзно, знакомо понятие — блеф.

Зачастую, это не только слова и позиция, но и выражение морды лица, моторика рук и реакция глаз. И пусть опытный игрок в покер может блеф новичка выкупить достаточно уверенно, но у меня задача в разы сложней — я собираюсь блефовать против артефактов Правды.

Да, в меру, но тем не менее…

И не у них одних козыри в рукаве. Пусть я лэра Фливери в этот раз не застал, но артефакт Правды в соответствующей лавке кампуса мне продали. Пусть это и неказистая студенческая работа, предлагаемая к продаже за сорок золотых, но я проверил — работает. Разве, что заряжать его надо раза три в день. На серьёзный накопитель студент видимо не расщедрился по причине недостатка средств.

Обе красавицы, это я о старшей майри, с сопровождающей её тёткой, весьма почтенного возраста, нарисовались ровно через сутки после нашего посещения банка.

Меня их неторопливость лишь порадовала. До отъезда на практику остаются считанные дни, но это всего лишь означает, что время не в их пользу работает.

Свой незаявленный приезд старшая майри оправдала неожиданным прибытием ближайшей родственницы, которая пришла в восторг из-за описания украшения на моей матушке.

Ну, так себе повод, как по мне. Впрочем, что с блондинок взять. Выдумали хоть что-то, поприличней, и ломанулись ко мне, в надежде, что прокатит.

К их полному разочарованию, встретил я их в полном одиночестве.

Нет, соврал, ещё служанки были, горячие напитки и вина с закуской принесли, но не более того.

Зря обе дамы надеялись, что я возьму на себя инициативу разговора, начав их расспрашивать о причинах визита. Ради приличия, я с ними поздоровался и предложил отведать наши замечательные вина, чем, собственно сам и занялся, наглухо игнорируя парочку дам, начинающих делать нервы. Слава Релти, пока что себе.

— Ларри, моя тётушка совершенно неожиданно посетила нас, и была крайне взволнована, когда я ей рассказала про кулон твоей матери. Она у нас знаток всех религиозных украшений и очень бы хотела увидеть этот кулон своими глазами.

— Поздно. Боюсь, я никак не смогу удовлетворить её интерес, — начал я тщательно выбирать для себя тот ломтик сыра, который бы соответствовал идеалу после выпитых мной пары глотков вина, — Даже ради наших деловых отношений.

— И что же вам мешает? — сарказмом старшей майри можно было бы намазывать бутерброды, перед тем, как положить на них основную начинку.

— Полагаю, моя порядочность, — равнодушно пожал я плечами, — Во время последнего визита в свой банк я не только сдал им все драгоценные вещи, но и уже заполнил экземпляр аукционного договора, на основе которого рассматриваю возможность выставить интересующий вас кулон на столичный аукцион. Фактически, банковские документы мной уже рассмотрены и подписаны, осталось лишь заверить их подписями банка.

Ага. Я действительно заполнил и подписал ту форму на услугу представления на аукционе, которую у банковской служащей вымог. Но вот вовсе не факт, что я её в банк понесу, а не порву в клочья, как только нежданных гостей спроважу.

Вот он — блеф!

Я ни разу не соврал, что и подтвердили взгляды обеих майри. Одна на кольцо смотрела, другая на браслет свой пялилась, думая, что они обе такие таинственные, ловкие и непредсказуемые, а я, периферийный лошок, ни за что не догадаюсь, что они меня на ложь проверяют.

То ли дело моя пирамидка студенческой работы… Стоит рядом с ними, тканевым экранчиком от обеих женщин прикрытая, и они даже не заметят, если она вдруг цвет поменяет. Что характерно — никакого палева с моей стороны. Мне даже глядеть пристально в ту сторону не нужно. Могу, тупо, украшения старшей майри обозревать, а боковым зрением цвет своего артефакта отслеживать.

Вот что значит — своя территория. Это я к тому, что пригласи меня майри на разговор в какую-нибудь кафешку, и некоторые мои заготовки могли не сработать.

К примеру, такие, как сейчас, когда две служанки принесла салаты на подносах.

Я-то знаю что парочка салатиков приготовлена с местным подобием редкого сорта редьки, на которую у племя майри жуткая аллергия. Им одного запаха хватает. Потом сопли, слёзы и красные глаза. Ну, это не вдруг будет, так что я ещё успею с ними поговорить, но вряд ли их хватит надолго

Вот она — сила знаний! Недаром мы с Федром потеряли четыре часа в библиотеке, изучая эту специфическую народность. Очень много интересного про майри узнали.

— Ларри, я правильно тебя поняла — ты собрался продать кулон?

— Абсолютно верно. Если ваш интерес не спадёт, то где-то в начале зимы в столице пройдёт очередной аукцион, где этот кулон будет выставлен на продажу.

— Ты считаешь, что обычное украшение одной из служащих храма, пусть оно и старинной работы, вызовет на аукционе интерес? — вежливо обмакнула свои губы в бокал вина «тётушка Ирвина».

Вот почему-то мне кажется, что она такая же «тётушка», как и Ирвина.

— Если я ошибся, что вряд ли, то мой лот вызовет не только интерес. Полагаю, за него развернётся настоящее сражение. Готов поспорить на сто золотых, что стартовая цена вырастет не меньше, чем в три раза, — задумчиво покачал я свой бокал, любуясь дорожками вина на стекле и изменившимся цветом