делал никаких черновых пометок. А в голову даже чекисты не научились залезать, не нанося ущерба для объекта. Разве гипнозом, но Ренквист не был эмоционально податливым и лабильным индивидом, и гипноз на него бы не действовал.

Конечно, в секретном арсенале КГБ оставалось последнее и абсолютное оружие — специальные наркотики, медикаменты, достижения оперативной фармакопеи из совершенно секретной спецлаборатории в Варсонофьевском переулке. Той самой, существование которой всегда отрицалось, и где в КГБ изготовлялись самые различные яды, "сыворотки правды" и прочие сильнодействующие вещества для оперативных целей, перед которыми не смог бы устоять никто. Но при Андропове они применялись только в исключительных случаях, под которые 19-летний американец и молокосос Ренквист пока не попадал. Потому что КГБ его не воспринимал всерьёз. А зря.

"Чебурашка" был очень сильным и опасным противником, но прекрасно это скрывал. Он автоматически запоминал все номерные знаки, цвета и приметы машин вокруг него, и у "наружки" не было ни единого шанса его обмануть, сколько бы машин за ним не пускали в слежку. Он помнил в лицо абсолютно всех сотрудников КГБ, хотя бы один раз приставленных к нему, и знал многих других — по фотоальбомам, бегло просмотренным один раз в Лэнгли.

Руссо туристо — облико морале. Американо — тоже!

"В СССР секса нет!" — говорили Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев и секретарь ЦК по идеологии Михаил Андреевич Суслов. Им было простительно — они уже были импотентами и давнишними фарисеями. Но и молоденький американский шпион "Чебурашка" подтвердил этот странный постулат кремлёвских старцев.

К Ренквисту, по давнему обычаю госбезопасности — чтобы попытаться его "расшевелить" и получить на него компромат, чекисты подвели "ласточку" — профессиональную валютную проститутку, секретно работающую на КГБ по иностранцам. Редкая профессия, которой официально в СССР не существовало.

Гэбэшная девица легкого поведения была неотразима и могла уложить (и уже многократно укладывала) в постель любого мужчину. Но с "Чебурашкой" у "интердевочки" и агентессы госбезопасности вышла первая и последняя оперативная неудача. Выяснилось, что женщины американского боя не интересовали. Как класс.

Тогда циничные и прагматичные чекисты решили подвести к нему проститутку-мальчика, студента-гомосексуалиста — несмотря на андроповскую демагогию про соблюдение законности, и на то, что 121-ая статья Уголовного кодекса РСФСР карала 8-ю годами тюрьмы мужеложство или вступление в половые сношения мужчины с мужчиной. Но и эта чекистская уловка не сработала. Билл не попался и на "голубую" удочку КГБ.

Оказалось, что молодого и физически здорового американца вообще не интересовал секс, как таковой. Он его унижал интеллектуально, как проявление слабости характера и дань чисто животным инстинктам. Аутист Билл вообще не любил физической и эмоциональной близости с кем бы то ни было. Даже простых и безобидных прикосновений, в том числе, рукопожатий. Ренквист был человеком-роботом, лишенным эмоций, с компьютером вместо мозга.

Чекистам это было не понятно и чуждо, и они сошлись на более доступном им объяснении: Ренквист — больной, слабак или импотент. Над ним едко смеялись за глаза его "опекуны" из контрразведки.

Они ошибались. У Билла с сексуальным влечением и либидо было всё в порядке. Просто он был уникальным человеком. Он был способен достигать оргазма и полового удовлетворение мысленно — с теми объектами страсти, в той обстановке и в тех позах, которые только может подсказать воображение, то есть — безгранично. А это — очень редкий природный дар, делающий такого человека по-настоящему сильным, подлинно свободным, абсолютно независимым от игры гормонов, запаха феромонов и вида вертлявых попок подставной агентуры контрразведки противника.

Но даже, если бы советские чекисты насмехались бы на Ренквистом в его присутствии, прямо ему в лицо, Билла подобные насмешки не задели бы. Он их достаточно наслушался в Америке в колледже и университете — от физически крепких муд@ков старше его по возрасту, которые не могли подростку простить слишком высокого интеллекта. Он просто не воспринимал подобные насмешки кретинов.

Оказалось, что это ему пригодится в разведке. Одно из самых главных качеств разведчика — отсутствие комплексов неполноценности и самолюбия. Хорошему шпиону должно быть совершенно наплевать на то, что о нём думает противник, его оперативные сотрудники. Чем ниже и хуже контрразведка оценивает шпиона, тем ему выгоднее и лучше.

Культур-мультур.

Уильям Ренквист быстро осваивался в советской Москве. Его безупречно работающий головной компьютер хранил схему Москвы и большое число названий улиц, площадей, переулков и проспектов столицы СССР, схемы общественного транспорта и ещё много чего из полезной информации. Он вёл весьма активный и внешней безобидный образ жизни молодого иностранца, впервые оказавшегося за "железным занавесом".

Работа в "учреждении прикрытия" — стажировка по линии МГУ — не требовала от него никаких усилий. Придя на первую лекцию, он понял, что знает, как минимум на порядок больше наших профессоров и докторов наук. Заданный американским молодым доктором наук вопрос наш советский лектор просто не понял. Это открытие сэкономило вундеркинду массу потерянного впустую времени. Он больше не появлялся не занятиях. На кафедре физики МГУ до этого никому не было дела.

Зато Билл стал часто посещать музеи и картинные галереи Москвы и ближайшего Подмосковья. Как и большинство иностранцев, его совершенно не интересовала современная советская эстрада, все эти наши местные "звёзды" (Пугачева, Лещенко, Магомаев, Пьеха, Ротару и тому подобное), но он много и регулярно ходил на концерты классической и фольклорной музыки в консерваторию и зал Чайковского.

"Чудак" из США сильно рассмешил студентов МГУ, из числа приставленной к нему агентуры КГБ, когда потешно выискивал наилучшую акустическую и резонансную точку, ходя по залам перед концертом, издавая в разных местах смешные и странные звуки голосом и слушая собственное эхо.

Он уморительно наивно уверял всех своих советских сопровождающих, что именно 15-ое кресло в 10-ом ряду находится в идеальном эпицентре акустики и резонанса, и говорил, что будет всегда садиться только туда. И делал это так безыскусно и открыто, и так убеждённо, что читавшие эти агентурные отчёты чекисты-оперативники не придавали им значения, а только смеялись над чокнутым "Чебурашкой" в свою очередь.

Они бы очень сильно были удивлены и расстроены, узнав, что таким несложным способом "трёхнутый" Билл Ренквист публично замотивировал свой интерес к конкретным креслам в Большом и Малом залах Московской консерватории и в зале имени Чайковского, где он затем несколько раз незаметно снимал приклеенные скотчем или пластырем снизу ручек и сидений кресел шпионские закладки-тайники. И оставлял свои собственные — для своей агентуры. Парадоксальное мышление — лучший