группы большое значение имеют цели, так или иначе связанные со смыслом жизни и общением, а в деятельности второй группы — с овладением средствами, с помощью которых можно решать жизненные задачи.

У подростка примерно с 10 до 14-15 лет свой подход к области человеческих отношений. Главное для него — это проблема самоуважения, самооценки, личностного самоопределения. Подростку надо понять, какое отношение он имеет к миру людей и что мир людей от него ждет. Критерий здесь только один — уважение окружающих. Каких? Тех, кто в твоих глазах имеет вес. А кто имеет вес? Тот, кто отнесется к тебе с интересом и проявит понимание. Средство же для этой цели мыслимо только одно — социальная активность, т.е. такая деятельность, чтобы тебя, подростка, при всех условиях нельзя было бы не заметить. Отсюда сильнейшая тяга подростка и юноши к острой социальной клоунаде: хиппи-панк-металлист-любер. Нельзя не заметить поднятых дыбом или ярко окрашенных волос, серег в ухе, порванной одежды, цветочка, нарисованного на щеке...

Черта с два вы меня прилижете!

Черта с два вы меня пригладите!

Черта с два вы меня острижете!..

— поют хиппи.

Но не только такая клоунада обеспечивает заметность. Коммунары 70-х и 60-х — последователи И.П. Иванова — очень любили яркие значки на зеленой рубашке-коммунарке, нашивки, красный пионерский галстук (это 16-17-летние!), буденовку из серого шинельного сукна. Один из авторов этих строк, будучи в полной коммунарской форме руководимого им отряда, вылез из рейсового катера на пристани в Кронштадте. Это происходило во время экскурсионной поездки "Дозора" в Ленинград. Автору было за сорок, его облик коммунара удачно дополняла окладистая рыжая борода, и был он, что называется, "в пузе плечист". В тот момент пристань была пустынна, и потому мы сразу заметили на ней очень странную, на наш взгляд, фигуру. Это был немолодой человек, поджарый, с черной, как смоль, бородой, одетый в черную форму, напоминающую морскую, но с таким обилием ярких — красных, золотых, белых и серебряных — нашивок, значков и знаков, позументов и лампас, что при взгляде на них в глазах вспыхивал фейерверк. Добавьте еще огромные золотые эполеты на его невысокой фигуре. Надо было видеть, как вытаращились друг на друга два солидных человека. Приличия повелевали не слишком притормаживать друг против друга, поэтому оба представителя карнавальных традиций XX в. бочком проследовали один мимо другого. Отряд наблюдал эту картину, корчась от беззвучного смеха. Как мы догадались несколько позже, человек с черной бородой был индийским адмиралом. А вот кто был с нашей стороны — индийскому адмиралу вовек не догадаться. Коротко внутренний монолог каждого такого персонажа, независимо от возраста и социального положения, можно, наверное, передать так: "Попробуйте только меня не заметить!"

Хорошо, если потребность в самоуважении удовлетворяется только через внешние атрибуты "карнавальной культуры". Хуже, если в поисках этого подростки объединяются в стаи, наводящие страх на окружающих и утверждающие право силы. В таких группах каждый должен добиться уважения в глазах "своих", нередко еще более жестоких и циничных. И добиваются этого за счет самых слабых — за счет "мужиков" и "фраеров", которых и за людей-то не считают. Так рождается уголовная или фашистская мораль. Между безобидной клоунадой и откровенной агрессией есть целый ряд переходов, управляемых психологическими механизмами получения сильных ощущений. Один из них — сознательная постановка себя в опасное положение. То самое "упоение в бою и бездны мрачной на краю" становится самоцелью и мерилом степени самоуважения. В приемлемом социальном варианте — это альпинизм, скалолазание, спидвей, дельтаплан, прыжки с трамплина, спуск на байдарке по горной реке, парашютный спорт, работа каскадеров, бокс и многое другое. У неформалов — это мир бритоголовых, фанатов, рокеров на тяжелых мотоциклах, черных металлистов, играющих в опасности, подлинные или мнимые. "Страх — вот сильнейшая страсть человека. Играйте страхом, если вы хотите испытать острейшее наслаждение жизнью" — эта мысль мистера Мальтуса, персонажа "Клуба самоубийц" Р.Л. Стивенсона, могла бы стать их девизом. Но и здесь в цене не просто риск, а риск прежде всего на глазах у зрителей.

По-видимому, наиболее острая проблема подростков — это проблема самооценки. Исследования психолога Д.И. Фельдштейна и его сотрудников показали, что в 10-11 лет, на первом этапе подросткового возраста, у трети мальчиков и четверти девочек самооценка крайне низкая. Себе они дают почти исключительно отрицательные характеристики. У остальных ребят этого же возраста положительные оценки встречаются, но отрицательных все-таки больше. Ребята в этом возрасте видят идеал в конкретном знакомом, живом человеке.

У старших подростков недовольство собой сопровождается большей потребностью в самоуважении, поэтому они ищут те условия, в которых можно было бы его добиться. Идеал становится более обобщенным, менее жестко заданным. Самооценку очень резко "качает", она неустойчива: сегодня человеку представляется, что он неплох, завтра решительное неприятие себя такого, каков ты есть. Это сильно изматывает, порождает психическую усталость. Не отсюда ли сильная потребность подростка в доброте и доброжелательности со стороны окружающих, и спокойных домашних "тылах", эмоциональном комфорте? В этом же "букете" — стремление поделить мир на "своих" и "чужих", на тех, кто заслуживает помощи и поддержки, и на тех, кто заслуживает критики и разоблачения. Здесь же — жажда быть принципиальным, твердым, оригинальным и неповторимым. В результате возникает то контрастное восприятие мира, которое может основательно раздражать забывших о своей молодости взрослых.

Вот как видел мир и окружающих людей школьник 70-х гг., член коммунарского отряда: "Для меня лично с "Дозором" связано все самое лучшее. Наверное, поэтому многим друзьям, товарищам, просто хорошим людям рассказывал об отряде, пытался привлечь их к делу. И если человек понимает тебя, ну, просто органически воспринимает все дозоровское, то такими людьми гордишься, думаешь: что наш человек. А есть люди, которые меряют мир своими сволочными мерками. Это — враги, и враги отряда, и мои лично". "Дозор" в ту пору был межшкольным педагогическим отрядом. Жизнь ребят в нем была действительно осмысленной и дружной, человечность отношений — неизменной. И все же в резкую, контрастную формулировку, приведенную выше, можно подставить вместо "Дозора" рокеровскую группировку или любую другую "крутую" группу. Просто дело в том, что делить мир на своих и чужих — возрастная черта. Уровень культуры и мораль каждой группы диктуют способы разрешения этого противоречия, что выражается в поведении группировок. Поэтому, видимо, надо принять как реальность, что пестрота и яркость, взгляды, идеалы, мораль неформальных молодежных объединений нашего времени — это прежде всего гипертрофированное отражение всех тех течений, которые есть