в нашем обществе. То, о чем взрослые говорят вполголоса, подростки выкрикивают, делая из какой-то мысли или сомнения кричащий лозунг.

Деление на своих и чужих со временем потеряет для этих ребят свою остроту, если, конечно, с помощью "заинтересованных" взрослых не приведет к драматическим поворотам их судьбы. Серьезнее другое. Весь психологический смысл происходящего — это выработка подростками собственного отношения к людям. Полемическая острота с годами схлынет, а личностная основа обретенной позиции останется. К слову сказать, дозоровец Алеша, автор приведенных выше слов, не стал ни левым экстремистом, ни разочарованным прагматиком. Жизнь привела его к позиции добросовестного, способного, высококвалифицированного специалиста, порядочного в личном плане человека, не перестающего заботиться о нуждах общества.

Есть все основания полагать, что у большинства школьников, прошедших через "систему хиппи", остается в душе осадок одиночества, непременного спутника индивидуализма. А те подростки, чьи отроческие годы прошли в группах "мажоров", выработают жесткую основу энергичного дельца, потому что их деятельность была связана с тем, чтобы доставать и носить вещи, от носков и нижнего белья и верхней зимней одежды, только одной какой-либо западной державы, а для этого надо доставать деньги и обладать навыками общения с иностранцами, освоить язык, овладеть приемами делового человека — бизнесмена. Было бы странно ожидать человечности от тех, кто прошел школу в объединениях рокеров, правоэкстремистских группировок или панков. Таким образом, возраст между 10 и 15 годами — это последний рубеж, на котором личность выбирает и закрепляет свое отношение к людям. Отсюда и социальная задача общества, которое хочет увидеть в своих гражданах определенный спектр нравственных качеств — способствовать развитию тех форм подростковых объединений, где эти нравственные качества с наибольшей вероятностью будут вырабатываться и закрепляться. С нашей точки зрения, таким требованиям отвечает коммунарская методика как способ организации коллективной жизни молодежи. Ее мы и старались применять в самых разных условиях и обстоятельствах. Нормы коллективной жизни всегда были основой в деятельности "Дозора" и до его участия в военном поиске, и после того, как он начал эту работу.

Задачи оставались прежними: так организовать коллективную жизнь и деятельность, чтобы ребята захотели участвовать в ней.

"Лесной лагерь у деревни Трубицыно. Лето 1976 г. 22 июня.

Проснулась от резкого звука — били чем-то железным по пиле: "Тревога, тревога!"

Быстро встала. Кто-то уже снует туда-сюда, кто-то недовольно бурчит спросонок:

— Сколько времени?

— Три часа утра.

Небо еще темное, и только вдалеке, над деревней, розовеют облака.

"Всем на поляну!" — слышится приказ. И вот все отряды стоят на линейке.

"Сегодня мы чтим память тех, кто 35 лет назад ушел из дому и не вернулся, — звучат слова нашего командира. — Мы находимся в Калужской области. Здесь во время войны действовали партизаны. Недалеко отсюда была стоянка партизанского отряда, в нем были и вчерашние школьники".

Тихо и торжественно становится на поляне. И вот мы идем к партизанским землянкам напрямик через поле, по мокрой траве, вязкой земле, под серым предутренним небом, оставляя позади, на пригорке, черную деревеньку с недымящимися трубами. Нам невольно казалось, что время отступило на 35 лет назад.

"Здесь", — говорят ребята. Черный старый лес, кое-где лежат срубленные, замшелые стволы деревьев. Может быть, 35 лет назад их срубили наши ровесники. Вот старая береза. Какой она была тогда? И вот впереди — яма. Нет, не просто яма — по стенам уложены трухлявые, когда-то очень крепкие бревна. Я никогда не видела такой большой землянки. Невольно представляешь эту землянку с нарами, людей с серьезными, усталыми лицами. Невольно сравниваешь их жизнь со своей жизнью в лесу.

Те, кто в этом году вступает в комсомол, произнесли у этой землянки клятву. Это было наше первое комсомольское крещение. И не забудем никогда ту клятву мы. Никогда" (из дневника Оли Филипповой).

Как ни удобно для руководителей и педагогов многих лагерей занимать время ребят кинофильмами, танцами, лекциями, концертами самодеятельности, дозоровцы предпочитали этим занятиям пусть не очень умелую, но зато массовую коллективную деятельность, в которой активно участвовали бы все ребята лагеря. Организации такой деятельности, трудовой или учебной, ее планированию и обсуждению мы в каждом лагере подчиняли свою работу. Особенное предпочтение при этом отдавалось общественно полезной работе для людей вне коллектива лагеря: для местных жителей, их детей, вообще незнакомых. Во время своих экспедиций наши оперативные "тимуровские" группы приводили в порядок памятники советским воинам, помогали сельским библиотекам, клубам, школам, работникам почты... В агитконцертах для населения у нас участвовали, как правило, практически все ребята лагеря. Например, при подготовке вечера памяти односельчан, павших на фронтах Великой Отечественной войны, совет дела распределяет между отрядами окрестные деревни, улицы и дома так, чтобы весь лагерь мог выйти в разведку для сбора рассказов об участниках войны, погибших и живых, и не только о солдатах, но и о мирных жителях. Эти рассказы служат основой для сценария, в котором ребята посвящают свои выступления конкретным людям, называя их поименно. Для каждой семьи готовят письменное приглашение на вечер.

В один из дней июня сельский клуб села Ильинского в Дмитровском районе Подмосковья переполнен. Дозоровцы и ребята из интерната, члены нашего лагеря "Дмитровский", встречают и рассаживают приглашенных стариков на самые удобные места. У сцены замирают часовые в буденовках. На крохотном помосте — в три ряда участники выступления.

Начинается вечер памяти младшего сержанта Василия Стрелкова, майора Михаила Малышева, Сергея Захарова, Дмитрия Кириллова, Николая Грудцова, его брата Петра Грудцова, Вити Французова и Саши Чекунина, Владимира Мокрова, Михаила Стогова и их товарищей, вынесших тяжесть отступления в 41-м... Звучат стихи Олега Шестинского:

... Когда враги, уже не пригибаясь,

Горланя, подошли к затихшей роще,

И бодрый марш высвистывали флейты,

В разорванной навеки гимнастерке

Встал пулеметчик и под ноги немцев

Швырнул гранату,

Крикнув: "За Россию!"

Тогда и мне запало это слово,

Двенадцатилетнему мальчишке,

И вся моя бесхитростная жизнь,

Моя земля

С гречихою цветущей,

С грибным дождем,

Грачиной майской песней

Наполнили то слово до краев.

Я стал мужчиной в мирные года.

И жизнь за дело правое не надо

Мне отдавать сегодня,

И не надо

Метать гранаты в гусеницы танков,

И, начиная по утрам дела,

Мы не кричим сегодня: "За Россию!"

... Но думы все