Все аплодируют.

Хорошо у тебя, товарищ Салихов! Давно я так не веселился. А сам ты чего-то скучный. Словно тень легла на твое лицо.

К л ы ч е в. То тень от тучи, которая нависла над его головой, а какой тучи, вам, товарищ редактор, хорошо известно.

С а х а т о в. А? (Смеется.) Догадываюсь. Зачем же так мрачно? Туча пройдет, и снова выглянет солнце, а? (Смеется.)

К л ы ч е в. Назар! Что я тебе говорил? Каков человек наш редактор! А ты было духом пал.

С а л и х о в. Как не пасть духом, когда целая газетная дивизия, или, как ее там, бригада, направила свои штыки против одного человека?

К л ы ч е в. Да, но ты забываешь, что есть редактор, наш мудрый товарищ Сахатов. Для него человек — это не конфета — сунул в рот и нет ее. (Ест конфету.) Что у нас, товарищи, главное, какой наш капитал самый ценный? Человек! Верно я говорю, товарищ Сахатов?

С а х а т о в. Верно, товарищ Клычев. (Смеется.)

К л ы ч е в (Салихову). Вот видишь? Всем известны твои заслуги. А заслуги — это не ягодка (берет изюм), проглотил и забыл. Верно я говорю, товарищ Сахатов?

С а х а т о в. Верно, товарищ Клычев. (Смеется.)

С а л и х о в. Спасибо, товарищ Сахатов! Ты возвращаешь мне здоровье! Поверь, я сам сознаю, что не без греха.

С а х а т о в. Как не сознавать? Двадцать тонн цемента — это не яблочко (берет с подноса яблоко), хам, и нет его, а? (Смеется, передает яблоко Клычеву.) А механизмы, брошенные под открытым небом? Тоже, как говорится, не фунт изюму. Жилые дома, наконец, в каком виде сдаются? Ведь жить будет в них советский человек — самый ценный капитал. А, товарищ Клычев? (Смеется.)

К л ы ч е в. Верно, товарищ Сахатов! И разумный вывод — ознакомить Салихова с материалами бригады, пусть примет к руководству.

С а х а т о в. Обязательно! Дня через два, от силы три…

С а л и х о в. Спасибо, товарищ Сахатов!

С а х а т о в. …Материалы будут напечатаны в газете.

Салихов и Клычев растерянно переглядываются.

Ну, что вы скисли? Хайытов, танцуй!

Х а й ы т о в. Он готов! Багты, лезгинку! Огулбике-эдже, нож!

Салихов и Клычев обескуражены. Багты играет лезгинку. Хайытов свирепо танцует, размахивая ножом, ему хлопают в такт. Сахатов не выдерживает и тоже идет плясать. В разгар танца встает перед Салиховым и машет рукой Багты и Хайытову, чтобы они остановились.

С а х а т о в. Салихов! Что ж ты приуныл? Куда это годится?

Хайытов уходит в угол, где он сидел в начале первого действия, и вскоре начинает дремать.

С а л и х о в. Ах, товарищ редактор! Скала позора обрушивается на мою седую голову, а ты еще спрашиваешь, почему я приуныл. Что мне до простора вселенной, если сапог жмет?

С а х а т о в. Ну, хватил! Позорить тебя мы не дадим. Правда, бригада допустила в статье по твоему адресу ряд резких выражений, но есть обстоятельства… они позволят мне их смягчить, а то и вовсе устранить.

К л ы ч е в (встает, в восторге). Я знал, что так будет!

Б а т ы р (мрачнея). Я тоже знал, что так будет.

С а х а т о в (продолжает). Мы, конечно, не вправе скрыть от народа твоих проступков. Но, зная твое отношение к ним, вправе осветить их так, чтоб не убивать тебя в общественном мнении. Твой сын, как честный человек, не утаил того, что было ему известно. Это делает ему честь. И тебе делает честь, и, пожалуй, большую, поскольку ты достойно оценил гражданский подвиг своего сына и даже устроил этот ужин. Кстати, Клычев! Я просил вас захватить с собой оттиск статьи Батыра. Покажите его автору.

К л ы ч е в. Успеет завтра прочесть.

С а х а т о в. Давайте, давайте! Автору всегда приятно увидеть свой труд напечатанным.

Б а т ы р. Я лично не испытываю подобного удовольствия.

Д ж е р е н (со смехом). Ой, как важничает!

Б а г т ы. Притворяется, притворяется!

О г у л б и к е. Мне-то можно показать. Я — мать.

Б а г т ы. И мне, я сестра.

Д ж е р е н. И мне… (Смутилась.)

С а х а т о в. Клычев!

К л ы ч е в (хлопает себя по карманам). Ой, кажется, забыл.

Б а г т ы (вытаскивает за кончик статью из кармана Клычева). Не она ли?

С а х а т о в. Она самая! (Берет у Багты статью, помахивает ею.) Вот и повод выпить, как говорит товарищ Салихов. Прошу встать!

Все встают.

(К Батыру.) Ну, сынок…

Все тянутся с бокалами к Батыру. Батыр медлят, затем ставит свой бокал обратно и выходит из-за стола.

С а л и х о в (громко). Батыр!

Б а т ы р (Сахатову). Простите, но мне противна эта игра, еще раз простите, это — комедия.

С а х а т о в. Какая игра?

Б а т ы р. Ваша.

С а л и х о в. Да как ты смеешь, мальчишка?..

С а х а т о в. Не мешайте ему, пусть скажет.

Б а т ы р. И скажу. На словах вы хвалите одного за его гражданский подвиг, как вы сами красиво выразились, а на деле покрываете другого под влиянием, очевидно (показывая на стол), вот этих обстоятельств. (К Джерен.) Я не важничаю, Джерен. То, о чем здесь говорилось, из статьи выброшено. (Передает ей статью.) Убедись сама!

С а х а т о в. Как это выброшено? (К Джерен.) Дайте-ка сюда статью! (Батыру, надевая очки.) Что-то вы не то говорите! (Просматривая статью.) Клычев! В чем дело?

К л ы ч е в. Товарищ Сахатов, плов остывает, вино на столе.

С а х а т о в. Куда девались примеры, приведенные Батыром?

К л ы ч е в. Я их отредактировал.

С а х а т о в. Вы это называете отредактировать? Я это называю иначе. Самое дорогое в статье — образец гражданского мужества — вы осмелились выбросить!

Б а т ы р. Товарищ Сахатов! Простите мне мои слова!

С а х а т о в. Я виноват, Батыр. Я доверился этому недостойному человеку. (К Салихову.) Как тебе это нравится? Ты мужественно принял самокритику, а этот угодник поспешил к тебе со своими жалкими услугами! Что ты скажешь, товарищ Салихов?

С а л и х о в (растерянно разводит руками). Да…

С а х а т о в. Мы оба с тобой наказаны! Я тем, что выбрал себе такого сотрудника, а ты тем, что выбрал такого друга. А, товарищ Салихов?

С а л и х о в. Да…

О г у л б и к е. Ай, Клычев, позор какой!

Д ж е р е н. Да!..

К л ы ч е в (разозлившись). Что — да? Что — да, да? А кто пришел в ярость, узнав, что Батыр вписал эти примеры? Не Назар ли Салихов? Кто обнимал и целовал меня за то, что я вычеркнул эти примеры? Кто, наконец, соорудил это пиршество в надежде склонить на свою сторону редактора Сахатова?

Х а й ы т о в (спросонья). Ур-ра!..

С а х а т о в (Салихову). Это правда?

Салихов молчит.

Я спрашиваю, правда?

Салихов молчит. Пауза.

Значит, правда… (Ходит по комнате.) Запутался ты, Салихов. Была у тебя возможность выбраться из этой путаницы честно, смело, как подобает коммунисту. Родной сын тебе руку протянул. А ты выкручиваться стал. И что толку? Чего ты добился? Статью эту (показывает на статью Батыра) завтра мы опубликуем полностью и материалы бригады тоже поместим, только найдем против тебя слово поувесистее, потяжелее… Обидно, правда, ты как-никак достойным был человеком. Боюсь, теряешь ты самое ценное — чувство гражданского долга. (Пауза.) А сейчас