Шрифт:
Закладка:
Она шла не поднимая головы и почти уперлась лбом в обтянутую нарядным кафтаном грудь. Даже запахи чеснока и медового взвара не почуяла вовремя – так погружена была в свои думы. Только когда толстые волосатые пальцы сжали ее плечи и встряхнули так, что у девушки клацнули зубы, Анушка подняла голову и недоуменно моргнула.
– Пан Доха…
– Что ж ты, невестушка, невесела? – осклабился Доха.
Его взгляд то и дело стекал с лица Анушки на топорщащиеся под сарафаном холмики молодых грудей. Купец быстро облизнул губы и растянул их не то в оскале, не то в улыбке.
– Я так спешил тебя повидать, что даже сватов обогнал. Ну да ничего, мы им не скажем, правда? Времени вдосталь. Может, порадуешь будущего мужа лаской да поцелуем? – и купец потянулся к ней пухлыми красными губами.
Анушка дернулась, чудом вырвалась из жадных рук, отбежала, точно испуганная косуля, и застыла, настороженно следя за самодовольно усмехающимся купцом.
– Не пристало нам… Я девушка честная, а вы человек разумный и степенный, пан Доха. Сватов ваших я еще не видала и ответа своего не давала, – дрожащим голоском ответила она.
– Будто мы оба не знаем, каким он будет, твой ответ, – самодовольно усмехнулся Доха. – Кто лучше меня сумеет о тебе позаботиться? Когда в доме нет мужика, бабе одной никак не справиться. Столько хлопот, столько опасностей… Но не бойся, любушка, от всего тебя уберегу. И от нечисти, и от злых людей, и от бедности.
Что-то не понравилось Анушке в словах купца, да так сильно, что захотелось бежать от него со всех ног. Анушка украдкой осмотрелась, но, как назло, улица возле дома была пуста, куда ни глянь. Стояла летняя страда, и все ушли на покос, по домам остались только старики да дети малые, и тех нещадное светило загнало в прохладу изб. Некого было окликнуть, некого позвать на помощь. Вот бы здесь оказалась рыжая Итрида с ее ядовитыми ножами! Но Итрида хоть и обещала Анушке помочь, вот только не сказала, как и когда.
Меж тем Доха приближался, не тая своих намерений. Наклонился, схватил за руку и потянул в дом. Анушка вспомнила о мертвой тетке и забилась пойманной рыбой, но мужчина был сильнее.
«Закричу. Ей-бо, закричу».
Она открыла рот, и Доха занес руку, чтобы оплеухой заставить добычу молчать…
Коротко свистнул нож, купец взвыл. Выпустил Анушку и схватился за запястье, с ужасом выпучив глаза на ладонь, пришпиленную маленьким ладным кинжалом к стене дома. Анушка отшатнулась, споткнулась о позабытое посреди двора полено, упала и поползла, не думая о том, что задравшийся подол обнажил ноги аж до колен. Она не сводила глаз со знакомого лезвия – вот только сейчас на нем не было полоски яда, потому Доха не спешил мертвяком валиться наземь.
Через забор перемахнули две темные тени. Они мигом окружили купца, и второй клинок уперся в ходивший ходуном кадык. Поверх повязки, скрывавшей лицо того, кто держал нож, холодно сверкали черные глаза. Разбойник обернулся к Анушке и на секунду опустил ткань. Это была та самая рыжая Итрида.
Меж тем Доха задергался, подвывая, и кинжал чуть кольнул его шею. Итрида, уже снова закрывшая лицо, повернулась к купцу:
– Не ори, не свинья. Хоть и похож…
Голос звучал тихо, и, не знай Анушка, кто перед ней, не сумела бы даже определить, мужчина говорит или женщина. Второй человек в черном рывком вздернул ее с земли. Девушка затряслась и тонко заскулила, но одного взгляда Итриды, брошенного в ее сторону, оказалось достаточно, чтобы Анушка прикусила язык.
– Он тебе кто? – спутник Итриды говорил так же глухо и неразборчиво.
– Ж-жених…
– Жених, значит. Ну, поздравляю, невестушка. Повезло тебе. Живой останешься. Правда, вдовой. Будет тебе грустно?
Еще вчера Анушка почти решилась выйти замуж за человека, который был ей ненавистен, перейти из рук в руки, как товар. А сегодня Пряхи наново выплетали нить ее судьбы, и Анушка чувствовала это так, словно вместо кудели те брали ее собственные жилы. Но где-то под тошнотворным ощущением таилось робкое ликование.
– Нет, – прошептала она. – Не будет мне грустно.
– Тогда беги, – приятель Итриды отпустил ее, отошел на два шага и кивнул на калитку. – Только орать начинай не сразу. Смекаешь?
Анушка кивнула и белкой скакнула к калитке. Доха пытался что-то прохрипеть ей вслед, но оба разбойника тут же повернулись в его сторону, и купец побелел.
– А с тобой потолкуем, – Итрида сильнее вдавила кинжал в шею Дохи.
Что было дальше, Анушка уже не знала: она бежала что есть мочи, бежала прочь, но ни звука не сорвалось с ее губ – ни сразу, ни после. С той поры в родной волости ее никто не видал. В доме, где прежде жили Анушка с теткой, нашли два мертвых тела. И, говорят, одно было изуродовано так, что старый мельник, многое повидавший на своем веку, окончательно поседел, едва взглянув на останки купца Дохи, любителя молоденьких девиц.
* * *
Итрида откинула капюшон, жмурясь от лучей солнца, щедро заливающих землю теплом. Дорога ложилась под ноги ровным полотнищем, плотно утоптанным сотнями ног и копыт. Горячка боя в крови потихоньку унималась, и бродяжница почувствовала веяние прохладного ветра на коже. Внутри нее все пылало. Так всегда бывало после жестокой схватки или убийства: словно ее сила хлебала крови и ярилась от солоноватого вкуса.
Даромир спросил, не пожалеет ли она потом о свершенном. Итрида лишь глянула на него непроницаемо-черным взглядом и отозвалась, что тот, кто смеет грозить слабой девице насилием и позором, хуже бешеного зверя. Уж коли тех извести стараются, то что говорить про еще более опасную тварь – человека? Шехх привычно пробурчал, что, если бы Итрида согласилась нести возмездие за определенную нескромную плату, всем было бы лучше. Та ничего не ответила, и Даромир обиженно отстал.
Итрида растерла грудь, пытаясь через кости и плоть дотянуться до жгучего клубка, грызущего нутро.
Даромир недолго ехал в стороне. Догнал ее и тронул за руку, обеспокоенно заглядывая в глаза.
– Что с тобой, Итка? Клянусь пламенным ликом Алте-Анкх, я тебя такой еще не видел.
– Ничего.
– Прекрати! Ты бледна как упырица.
Итрида вяло ощерила зубы, но Даромир шутку не оценил. Вокруг все потемнело, и бродяжница мельком глянула на небо, ожидая увидеть там наползающую тучу. Но безмятежную голубизну не пятнал ни единый лоскуток облака.
– Туман, что ли, поднимается?
– Итрида! Нет никакого тумана. Давай
