и наткнулась на острый, совершенно трезвый взгляд карих глаз. У кого-то иного этот цвет был бы теплым, согревающим. Но глазами этого человека на Итриду глянула сама Навь. По ее спине прокатился рой холодных мурашек, замораживая не к месту проснувшееся желание.

– Итрида, – выдохнул Даромир возле ее виска, обжигая кожу дыханием.

Его запах окутывал ее теплым облаком, дурманя не хуже шеххских самокруток. Дар покачнулся и неожиданно навалился на Итриду, обхватив ее руками. Бродяжница оказалась прижата к его обнаженной груди и застыла, не понимая, как себя вести. Незнакомец с кудесом криво усмехнулся. Поднялся на ноги, а потом просто исчез. Разумом Итрида понимала, что он смешался с толпой, а дым послужил ему отличным прикрытием, но выглядело это так, словно он и сам родом из Нави.

Между тем Даромир налегал на Итриду все сильнее. Она зашипела и вывернулась. Он обиженно глянул на бродяжницу и потянулся за ней, но запутался в собственных ногах и рухнул прямо на столы.

– Побери тебя Навь, Дар! Мало того что ты весь воняешь шеххским куревом, ты еще и пьян, как последняя стерва! – запах перегара пробрался даже через злосчастный рукав, который Итрида по-прежнему не отнимала от носа, хотя руку уже сводило.

Даромир оторвал голову от стола и улыбнулся ей глупой детской улыбкой.

– Но ты же любишь, когда я вонюч и печален.

– Ты забыл добавить, что еще и трезв! – Итрида наклонилась к Дару и закинула его руку себе на плечо. – Давай-давай, давно пора в кроватку, а ты все колобродишь.

– А ты тоже… в кроватку? – шехх с трудом, но поднялся на ноги, опасно покачнувшись и едва не рухнув со столов вместе с бродяжницей.

– Куда ж я денусь. Кровать у нас одна.

– Да я сегодня счастливчик, клянусь Навью! – бурно возликовал Даромир и таки рухнул на пол.

Итриде повезло: она успела вовремя вывернуться из-под его руки и не полетела следом. Глянув вниз, Итрида убедилась, что шехх не пострадал, упав на четвереньки, как кот, тяжело вздохнула и тоже спрыгнула. Кое-как подняв пьяного вдрызг Даромира, Итрида по вела его в ложницу Как только музыка смолкла, люди стали приходить в себя. Кто-то вышел на улицу, кто-то тихо уснул прямо на полу. Дым медленно выветривался через освобожденные воленцем двери и распахнутые окна. Спустя пару часов о том, что тут творилось, будут напоминать только сдвинутые столы.

Кое-как дотащив пьяно улыбающегося Даромира до ложницы, Итрида втолкнула его внутрь и уложила на кровать. Он порывался обнять девушку, но все время промахивался и падал обратно. Итрида уже начала подумывать, не треснуть ли его хорошенько, чтобы потерял сознание, а там, глядишь, и уснет. Но Даромир затих сам, раскинувшись поперек узкой кровати. Кроме нее в комнате были только стул и ушат с водой для умывания. Итрида скривилась, поняв, что придется спать на полу, завернувшись в куртку. Потом с сомнением взглянула на злосчастную кровать…

Во сне лицо Даромира не становилось детским, как у многих, но без вечной ухмылки и с закрытыми глазами он выглядел спокойным. Расслабленным. Таким, каким Итрида его никогда не видела. Девушка осторожно присела на край кровати и провела пальцами по воздуху возле острой скулы. Беззвучно выдохнула и осторожно обвела кончиками пальцев густые темные брови. Ее рука нерешительно замерла возле приоткрытых губ; кожу обожгло теплым дыханием.

Итрида рассматривала Даромира, удивляясь тому, какими совершенными бывают люди. Всё – от мягких темных волос, разлившихся по кровати потоками ночной тьмы, до переплетений жил на руках и четких мышц живота – казалось созданным талантливым художником.

Внезапно Даромир забился на постели. Его пальцы царапали грубую ткань простыни, согнувшись, словно когти хищной птицы. Шехх глухо застонал и скорчился.

– Даромир, проснись! Дар! Дар, открой глаза!

Итрида вцепилась в плечи друга и затрясла его, пытаясь разбудить от кошмара. Но шехх не отвечал и не просыпался. Его лицо жалко скривилось; из-под опущенных ресниц потекли слезы. Бродяжница заполошно огляделась по сторонам, увидела ушат и кинулась к нему. Зачерпнула остывшей воды и с оборота выплеснула в лицо Даромиру. Шехх глубоко вздохнул и распахнул глаза.

– Хвала Перкунасу! Что с тобой… – Итрида не договорила: что-то было не так.

Хотя глаза Дара открылись, но взгляд остался слеп. Шехх царапал воздух по-прежнему скрюченными пальцами. Вдруг одна его рука метнулась к шее, и Даромир захрипел, будто что-то его душило. Простыни сбились и пропитались потом и выплеснутой Итридой водой. Бродяжница схватила лицо друга обеими руками:

– Даромир, прошу тебя! Вернись ко мне! Это сон, всего лишь сон. Поверь и вернись ко мне! Вернись в Явь, Даромир, я прошу тебя!

Итрида то ли кричала, то ли шептала. Она и сама не заметила, как ее ладони стали нагреваться – всё сильнее, гораздо сильнее, чем просто от прикосновения к чужой коже. Бродяжница едва успела отнять руки, как они вдруг побелели – а после вспыхнули, словно молния. Итрида вскрикнула и дернула руками, случайно попав по груди Даромира. Парень выгнулся дугой и захрипел, упал на простыни и… заморгал, удивленно глядя на бродяжницу.

– Итрида? Что произошло? Где это мы?

– Ты… Глаза разуй, – ее голос дрогнул.

Да и вся она дрожала, как новорожденный котенок. Даромир огляделся по сторонам, а потом взял Итриду за руку и внимательно всмотрелся в медленно гаснущее свечение. Взглянул на свою грудь, где краснел отпечаток ладони, и криво ухмыльнулся:

– Кажется, я должен поблагодарить тебя. Я шел на твой голос, но мне не хватало сил. А потом пришел огонь. Было больно, но он высветил путь. Иначе я бы не выбрался… – и Даромир медленно и очень нежно поцеловал ладонь девушки.

По ее спине пробежали мурашки, и Итрида мягко высвободила руку. На лице шехха мелькнуло разочарование. Но вместо того чтобы отойти, Итрида легла возле друга и притянула к себе его голову, поглаживая взмокшие пряди.

– Так уж и быть, – шепнула бродяжница в его макушку. – Сегодня я поберегу твой сон.

Даромир недоверчиво глянул на Итриду Шехх выглядел словно ребенок, которому протянули желанный подарок, но он боится, что его обманут и отберут эту вещь. Странная смесь нежности и жалости защемила сердце Итриды, и она спрятала лицо в волосах Дара, не желая, чтобы он прочитал на нем то, о чем она не хотела говорить.

Прошло совсем немного времени, прежде чем дыхание Даромира стало глубоким и спокойным. Следом уснула и Итрида.

В Беловодье верили, что через сны с людьми говорит Навь, открывая тайны мертвого мира. К счастью, в ту ночь она оказалась не слишком разговорчива. Итрида проспала до утра