– Знаешь, они ещё некоторое время все для тебя на одно лицо будут. Чалма, одежды эти немыслимые, борода, загар у всех схожий. Нас сюда в такие командировки и посылают, чтобы эта одинаковость местного населения пропала. А ещё у тебя пока и увиденной отрезанной головы не было, вон как у Бори… А то бы память на лица сразу же обострилась и бандиты везде не мерещились…

Чуть позднее и как будто бы не случайно, именно в этот вечер Борис познакомил нас с человеком, которого представил как «Джангул». С этим самым Джангулом было ещё несколько его людей, по виду которых мы подумали, что это «форменные бандиты…»

Их нескладные, на европейский взгляд, одежды были в основном тёмно-коричневых цветов. Огромные штаны с какой-то мотнёй посередине, казалось, каскадом беспорядочно свисающих и болтающихся в разные стороны каких-то фалд, придавали фигурам нечеловеческую аморфность. Невозможно было понять, особенно от обилия развевающихся на ветру концов одежды, где руки, где концы от платка или рукава рубах. В этой бесформенности мог легко незаметно затеряться автомат, а в огромных штанах, казалось бы, легко мог поместиться пулемёт или даже гранатомёт и надёжно скрыться от взгляда окружающих. Эта одежда, наверное, для жизни гор и пустыне была самой целесообразной и практичной…

Видя наше напряжение, Борис сказал:

– Джангул – человек Мохаммада Нура… Считайте, что это самый доверенный и надёжный человек здесь. А на вид его внимания не обращайте…

Позднее мы узнали, кто же такой этот самый афганец, о котором так уважительно говорил наш друг… А поведал он нам об этом вот что…

* * *

…Прошло уже месяца два командировки Бориса, когда начальник управления МГБ, убедившись, что новый советский советник, который занимался оперативными батальонами, умный и профессиональный, познакомил капитана со своим приближённым человеком. Это и был Джангул. Мужчина, молодой, как казалось Борису, не больше двадцати пяти лет, узбек по национальности, возглавлял в МГБ разведывательную группу. У него в группе было примерно двадцать человек, по крайней мере тех, которых видел Борис, таких же молодых и молчаливых парней. Одеты они были, несмотря на службу в правительственных войсках, в гражданскую одежду. «Это для маскировки, – пояснил Мохаммад Нур, – вы же понимаете, рафик[56] Борис, они же не должны быть открытыми для всех. Это очень верные мне люди. Я хочу, чтобы вы научили их всему, что умеете сами…»

Особые отношения с Джангулом, перешедшие в дружбу, у Бориса сложились сразу. Афганец оказался очень талантливым учеником. Его пытливый ум схватывал всё на лету. Стоило советнику лишь заикнуться о чём-то, Джангул, как будто бы предвидя это, уже показывал результат. Позднее Мохаммад Нур сказал Борису: «Они, кроме всего, будут вас охранять от всех остальных… Ну, короче, вы понимаете – без этого нельзя. Наши люди не все надёжные, а вы – человек ценный…»

– Что, денег много стою? – как всегда с иронией спросил Борис.

– Да, много… Очень много! – серьёзно ответил подполковник.

С тех пор за советским советником, иногда на удалении, иногда совсем рядом, следовали попеременно люди Джангула – по два-четыре человека. Они ходили с ним на рынок, ездили по провинции и, конечно, сопровождали в самом батальоне или в удалённых ротах и в Управлении МГБ. Все быстро привыкли, что при появлении советника оперативных батальонов МГБ как тень за ним теперь ходили вооружённые охранники.

Сынков

Группа специального назначения «Вымпел» без любого офицера, проходившего службу в подразделении, не будет являться тем, чем она стала… Каждый офицер, отдавший свои годы жизни подразделению, ценен и уникален. И все до одного из них внесли свой вклад в её уникальность. Это не мог сделать кто-то один, даже если бы он был самый умный и исключительный. Это смогли сделать только все вместе. Каждый из этих, часто неординарных, людей лично создавал и строил уникальную структуру. А уникальность её в том, что спецназовцы научились и могли выполнить любую задачу… Командиры и начальники творили стратегию, а цементировали отношения офицеры среднего и нижнего звеньев. Но есть и такие люди, которые положили кирпичики в тот фундамент, что держал всю систему. На опыте их философии, их отношения к жизни и войне, их личных взглядов на подготовку шло строительство всего здания разведки специального назначения. К таким людям, по моему мнению, относился и Борис Сынков.

Хотя он и не был в штатной структуре Отдельного учебного центра, его воздействие нельзя недооценивать. Не случайно в этой командировке, которая называлась учебно-боевой, командиры свели нас всех вместе. Я, Юра Инчаков и ещё десяток офицеров подпали под влияние советского советника оперативно-боевых батальонов МГБ провинции Саманган. Подпали в хорошем смысле слова, потому что было и чему поучиться, и о чём поговорить…

Высокий, худощавый и, видно по задору в глазах, очень целеустремлённый человек. Он, одетый в джинсы, разбитые, видавшие виды кроссовки и немыслимого цвета и рисунка свитер, внешне не производил впечатление спецназовца. Видно, сама природа позаботилась, чтобы скрыть его внутреннюю энергию и силу за простой и неброской внешностью. Это действительно была внешность хорошего опера. Его не надо бояться и опасаться. Ему можно доверять. И его улыбка, и открытость в беседе всегда вызывали ответное расположение. Боря как будто бы с детства учился быть оперработником и разведчиком. Он всегда хорошо учился, много и серьёзно занимался спортом, даже боксом, изучал испанский язык и очень любил и, главное, умел общаться с людьми. Он всегда был окружён друзьями и приятелями, к нему тянулись и хотели с ним провести время, с ним было комфортно. И действительно, будучи ещё совсем пацаном, он сам, уехав из родного города под Магнитогорском, один, после окончания восьмого класса, прибыл в Москву, где поступил в техникум, выказав тем самым свою независимость и самостоятельность, но, самое главное, подтвердив для всех своих друзей целеустремлённость и уверенность в себе… После окончания учёбы сам пришёл в военкомат и попросил, чтобы его призвали в десантные войска. Служил пулемётчиком и был счастлив от единения с братством крылатой пехоты и принадлежности к лучшим солдатам родной страны. Именно всё это дало себя знать, и его отобрали для службы в органах государственной безопасности. Не случайно судьба в роли мудрых кадровиков определила Сынкова на соответствующее его характеру место: он попал на учёбу в Высшую школу КГБ, затем на КУОС, а ещё через полгода – в Афганистан…

Он из касты людей, для которых служение Родине – наивысший смысл жизни. Он из тех, которые