Шрифт:
Закладка:
Через несколько дней мы, как и договаривались с капитаном и по согласованию с нашим руководством, приступили к занятиям с его людьми. Событие это вдруг оказалось очень популярным. Вокруг места проведения занятий собралось такое количество любопытных, что это походило на парад войск всей провинции. Представители Царандоя, ХАДа, сам Нур Мохаммад, местный руководитель МГБ провинции, с которым мы, конечно, по инициативе Бориса уже познакомились, партийные деятели Айбака, наши военные съехались на представление. Как оказалось, потом, с вершин окружающих гор в бинокли за нами наблюдали ещё десятки глаз тех, кого на данное мероприятие по разным причинам ни мы, ни местная власть не пригласили…
Увидев такое положение дел, Боря особенно воодушевился и произнёс речь перед своими офицерами и солдатами с таким пафосом и верой в справедливость, что его слова проникли в умы всех присутствующих. А наш советник гнул свою линию и внушал:
– К вам сегодня сюда из самой Москвы специально приехали офицеры в званиях полковников, чтобы научить вас воевать лучше любых других. Это люди, – Боря размахивал руками и указывал на нас, – которые умеют и знают, как побеждать… И ни один американский или пакистанский инструктор не сравнится с ними!
После такой речи собравшийся народ замер в ожидании чуда. Как только переводчик закончил переводить речь своего командира, наступило наше время. Боря подошёл к нам и нарочито по-военному отдал честь и ободряюще произнёс:
– Ну, братцы, ваш выход. Не подведите!
Для проведения этих комплексных занятий нас приехало человек двадцать. Каждый из офицеров был специалистом и знал, что называется, «свой манёвр». План занятий был у нас опробован уже не один раз и даже в этом составе отработан и с солдатами, и отдельно с офицерами в крепости Ташкурган. Поэтому занятия начались, что называется, по плану… Легко и эффектно мы, как артисты, показали различные варианты нападения на часовых, захвата на маршрутах движения, нападения на автотранспорт и защиту при этом. Всё это происходило с большим количеством специальных средств, взрывчатки, стрельбы, сигнальных ракет и… внезапного исчезновения группы прямо на глазах у изумлённой публики.
Мы применили дымовые шашки и специальную технику маскировки, которой теперь владели благодаря кубинцам и вьетнамцам.
Когда дым от шашек рассеялся, на поле, где до этого стояла наша группа, никого не было. Боря, который стоял поближе к Нуру Махаммаду, начальнику управления, пытался как-то комментировать происходящее и, подыгрывая нам, говорил:
– Та-ак, а где они?
А мы лежали под специально заранее подготовленными покрывалами, замаскированными под грязь, пыль и камни пустыни… Прошло пять минут, и мы по общей команде появились перед глазами собравшихся. Впервые в жизни и, пожалуй, единственный раз я услышал от афганцев аплодисменты. Борис был вне себя от восторга. Его фигура распрямилась, и было такое впечатление, что он выше всех остальных, стоящих рядом с ним. Гордость от причастности к этим людям, только что пропавшим, а теперь появившимся из-под земли, читалась в его глазах. Борис со своим неординарным характером сегодня уже, как будто бы только что, одержал победу во всей этой военной кампании…
Начались практические занятия на местах. Каждый из нас тренировал выделенную ему группу оперативного батальона на учебной точке. Мы с Юрой занимались практической стрельбой из автомата. Никарагуанская школа стрельбы одиночным выстрелом пригодилась и здесь. Борис до этого убеждал нас с Инчаковым, что моим батальонам именно это и надо. Мы сначала противились и возражали: «Сейчас научим их стрелять и не расходовать попусту боеприпасы, а завтра они будут обстреливать таким образом наших солдат…» Борис спорил с нами: «Нет! Ни в коем случае. Эти всегда будут воевать на нашей стороне!» «Ну, смотри, капитан. Ты отвечаешь за победу социализма в этой стране…» – заключил Инчаков.
В самый разгар занятий, когда над окрестными горами стоял невообразимый шум от стрельбы и я, как и положено по методике, последовательно исправлял ошибки и подбадривал каждого обучаемого в отдельности, вдруг увидел своего старого знакомца, который участвовал в грабеже автобуса несколько дней назад у того памятного нам с Юрой кишлака. Я же хорошо помнил его глаза, расширяющиеся тогда от вида моего подствольного гранатомёта. И он, безусловно, помнил мой безумный взгляд, гипнотизирующий его оружие. Это открытие сейчас вдруг пронзило меня вновь той очень необычной ситуацией. Я и сейчас с содроганием вспомнил всё то, что тогда происходило со мной. Я не подал виду и прошёл мимо него. Но я заволновался и испугался, как будто на меня вновь наставили заряженный автомат. Я не знал и не понимал, как мне реагировать на такое обстоятельство. Это явно была физиономия того духа. Улучив момент, я подошёл к Юре и на ухо прошептал ему:
– Слушай, вон та морда точно была на дороге, где грабили автобус. Я же прямо в глаза ему тогда заглянул. Он в метре от меня находился, я не мог перепутать…
– Я в Мозамбике с одним чёрным подружился, – начал рассказывать мне почему-то совершенно другую историю Инчаков. – Хороший парень. Доброжелательный, общительный и очень разговорчивый. От меня ни на шаг не отходил, вопросами всё доставал… Так вот, сидим как-то с ним вдвоём под каким-то там местным баобабом, а он меня вдруг спрашивает: «Послушай, советник! Я всё время стесняюсь задать тебе этот вопрос, но всё же вот решился… Ты извини, если что-то не так…» А парень такой образованный, грамотный, пожалуй, один из самых умных и подготовленных командиров был. Так вот он и спрашивает: «Почему вы, белые, все, как один, на одно лицо? Все похожие такие. Различить вас невозможно!»
Я смотрел на своего друга и не мог понять: шутка это или… Я ему серьёзную вещь говорю, а он мне про негров заливает…
– Мы все одинаковые?! – округлив глаза, наконец поняв смысл истории, задал я свой вопрос. – Ну, это уж слишком… Так ты хочешь сказать, что для меня они все одинаковые? – наконец
