и поливала растения. В помете есть почти все: азот, калий, магний и даже фосфорная кислота. Там большое содержание кальция, что тоже существенно увеличивает защелачивание почвы. Но у меня-то земли болотистые, кислые, так что для меня птичий помет – лучшее из возможного!

Да, тяжело, да, под каждый кустик приходилось лить вручную. Но я видела, как крепнут мои растения. Когда сажала огород, крестьяне, что помогали мне, прятали улыбки, наблюдая «барскую придурь»: бархатцы и ноготки, высаженные среди овощей. Только ведь не для красоты я это делала! Бархатцы отпугивают тлю резким запахом, ноготки привлекают божью коровку, которая эту самую тлю обожает поедать.

Провела еще и много обработок растений опрыскиванием. Первый раз: вода с сывороткой и чайная ложка йода, ко второму – чеснок начал гнать стрелки, и большую их часть я использовала для ядреного водного настоя. Чеснока, кстати, высадила я очень много, планируя большую часть пустить в продажу. Каждые семь-десять дней варила новую, экологически чистую отраву для тли и бродила по посадкам.

Брала готовый настой, брала веник и шла вдоль рядов, макая веник в ведро отравы и стряхивая на кусты. Тоскуя при этом о своем удобном и легком пульверизаторе. Радовало, что колорадский жук в этих районах не водился. Мне это говорило о том, что морозы здесь зимой лютые. В моей прошлой жизни колорад распространен по всему миру за исключением районов Крайнего Севера. Там, даже если его и завозят, он просто не выживает зимой.

Леста неодобрительно качала головой: пахла я после таких трудов совсем не майскими розами.

-- Ить и загар, как у селянки, да и чесноком прет! Вы бы, светлая госпожа, этак-то не убивались! Мыслимо ли дело ить все своими ручками. У селян ить и без этаких тонкостев растет!

Сама я в деревенские хозяйства не лезла. Никто не любит, когда приходит посторонний человек и начинает поучать. Но к середине лета разница между моим огородом и крестьянскими была слишком заметна. Прон пришел ко мне сам.

Прошелся по огороду, осмотрел все: и картофельные гряды, укрытые соломой, и капусту, вокруг которой я насыпала в качестве мульчи перепревшие опилки – так влага сохраняется, а яичной скорлупой и золой посыпала сверху от слизней – здесь их водилось множество. Оценил помидорные кусты, практически лысые в нижней части, зато с крепкими стеблями и алеющими плодами, бодрую ботву моркови и свёклы, пышные заросли тыкв и кабачков.

-- Поговорить бы, госпожа Розер.

-- Давай поговорим, Прон. Только не здесь.

Я дала работавшему сегодня крестьянину задание на день и повела старосту к башне. Этот разговор нужен был мне самой даже больше, чем ему. Но я терпеливо ждала, пока селяне «дозреют». И дело не в огороде. Мне нужно было не просто нанять работников за деньги, а нанять людей, которые понимают, что именно делают, для чего работают, что будет в случае удачного решения! Идейных людей, в общем.

Проверить их я не смогу вообще, а обмануть меня они смогут легко: взять деньги у глупой дворянки и просто отдохнуть в лесу, не утруждаясь работой. А потом отчитаться, дескать, мы старались, а оно и не вышло! Так что пришлось терпеливо ждать, пока тот же староста не придет ко мне сам.

Беседовать сели в кабинете. Я умылась с жары и сменила блузку – сегодня на огород уже не вернусь. Леста подала холодный взвар, староста осматривал мой лаконичный интерьер и что-то там себе думал-прикидывал. С любопытством косился на небольшие черепки, расставленные на открытом окне – явно пытался понять, что они содержат.

-- Что ж, Прон, – я глотнула прохладного напитка и аж зажмурилась от удовольствия. – Хотел поговорить – говори.

-- Больно, госпожа Розер, огородец ваш ладненько глядится. Али слово какое знаете? Говорят, знахарки старые иногда делятся перед смертью с простым людом…

Я чуть не поперхнулась питьем: еще не хватало мне, чтобы в колдовстве заподозрили!

-- Никаких слов я знать не знаю, Прон. А вот советы людей бывалых всегда послушать любила. От одного – один секрет, от другого – второй. Что сажать, да как сажать, да чем от насекомых избавляться, да чем покормить кустик.

Кажется, я его слегка разочаровала, но он мне поверил. Думаю, крестьяне, что присылались мне в помощь, не раз говорили ему, сколько времени я работаю сама. Так что он с сожалением покивал головой:

-- От и я так думаю! А бабы наши ить подступаются ко мне: спроси, дескать, слово верное заговорное.

-- Нет, Прон. Работать нужно и знать, что да как.

-- Поучите нас, госпожа Розер? Больно у вас капустка хороша! У меня еще на огороде еле-еле в кочан вяжется, а у вас ить хоть и сейчас сымай урожай! А я квашеную больно уважаю зимой.

-- Поучу, Прон. Таить ничего не буду. И как капусту растить, и как картошку окучивать. Дело это долгое. Пришлешь женщин посмышленее, я и расскажу, что да как. Понятное дело: за раз все не запомнят, но что-то спросить можно и потом будет. Только и меня ведь к тебе дело есть. Пойдем, покажу кое-что.

Мы поднялись на плоскую крышу башни. Мусор и хлам отсюда давно вынесли. Стоял здесь дубовый крепкий табурет, стул и небольшой столик – иногда мы с Элли по вечерам здесь чаевничали. Остальная площадь была практически пустой – три длинных узких ящика с цветочками и все. Правда цветочки эти были красиво цветущей геранью – ее запах не любили комары и она немного защищала нас.

-- Бери стул, Прон. Вот сюда его…

Сама я взяла табуретку и подтащила к ограждению. Кряхтя, толстяк взобрался на стул, я -- на табуретку.

-- Смотри! – рукой я показывала в сторону яркой зелени болота.

Пожалуй, сейчас оно выглядело даже красиво: переходы от густого изумруда трясины к нежной зелени ряски бывших озер, сумрачная окраска чахлых елок и сосен, растущих по краю. Зелень перебивалась спокойной серой прохладой