Парк сможет расплатиться по своим долгам, что, в свою очередь, будет означать его финансовую состоятельность и позволит Парку взять новый кредит, поскольку мы сможем доказать, что он приносит прибыль. В настоящий момент официальная процентная ставка по кредиту очень низкая; деньги по сути бесплатные. Мы используем новый заем для создания дочерней компании; она будет работать в Парке приключений и…

— Деньги пойдут в банк?

— На первой стадии — да, — ответил я. — Само собой.

— И это твое предложение? — спросил Здоровяк.

— Нет, — сказал я. — Мое предложение состоит в том, что деньги придут из банка.

Здоровяк уставился на меня. Его лицо-лопата напоминало чистую холодную сталь. Я изложил ему свою схему, реализация которой, как я надеялся, спасет не только предприятие моего брата, но и мою собственную жизнь.

— Мы станем банком?

Треск деревяшки. Мужчина с удавкой на шее потерял равновесие. И опору под ногами. Из его груди вырвался звук, напоминающий нечто среднее между собачьим тявканьем и криком гагары, и тут же стих. Он задергался, как будто в него одна за другой били молнии. Квадроцикл стоял непоколебимо; веревка по-прежнему была туго натянута и со скрипом терлась о потолочную балку.

Я отвел глаза. Сердце колотилось как бешеное. Мне стало трудно дышать. Мучительно тянулись секунды. Сейчас я уже мог точно сказать, что события вечера развивались не совсем в том направлении, как я планировал. Разумеется, я не знал всех тонкостей создания новой компании, но не сомневался, что все происходящее — не более чем мастерская увертюра к чему-то еще. Прошло невыносимо много времени. В сарае настала тишина.

— Кто эти «мы»? — спросил Здоровяк.

Я повернулся влево. Мужчина болтался на конце веревки. Я посмотрел на Здоровяка. Возможно, не стоило говорить ему, что «мы» — то те из нас, кто еще жив.

— Ты, — ответил я. — Ты и я. Мы будем одалживать людям деньги.

— Я уже одалживаю людям деньги, — сказал он.

— В том-то и проблема, — сказал я. — Твои ссуды не защищены законом. Та же проблема с наличностью, неважно, в каком направлении ты ее перемещаешь. Решение проблемы — банк, предлагающий кредиты до зарплаты.

Игуана снова издал короткий смешок. Здоровяк не обратил на него внимания.

— Вообще-то это он подкинул мне идею, — сказал я, указав на Игуану. Лицо у того приобрело выражение враждебности, какого я на нем еще не видел. Мне пришло в голову, что я только что наступил ему на мозоль. — Но окончательная ясность пришла, когда я продавал в Парке билеты. Поначалу речь шла о проценте к сумме, которую мой брат взял у вас. Я думал, что он непомерно велик. Вкратце: мы создаем микрокредитную организацию; капиталом послужат средства, которые Парк получит за счет повышения продажи билетов. Мы будем предлагать посетителям небольшие ссуды, зато немедленно. Число клиентов-должников будет расти, как и число посетителей в целом, поскольку у них будет больше денег. С ростом продаж мы либо сможем выдавать больше ссуд, либо я просто выплачу тебе долг своего брата. Таким образом ты не только вернешь себе долг с процентами, но и будешь иметь долю от мелких займов, и, заметь, все это — на абсолютно законных основаниях.

— Ты явно хорошо все обдумал, — сказал Здоровяк.

Мне не надо было смотреть на удавленника, чтобы вспомнить одно из любимых выражений Перттиля: «Я чрезвычайно мотивирован».

— Но если ты объяснил мне свою схему, скажи, а зачем ты мне нужен?

На этот вопрос у меня всегда готов ответ:

— Я актуарий.

Игуана засмеялся в третий раз, но довольно натужно.

— Я имею в виду, что мои математические навыки — высочайшего уровня, а потому для тебя они бесценны. Я стопроцентно надежен. И, основываясь на том, что я видел и лично испытал за последние недели… Я полагаю, что из всех находящихся в этом помещении я — единственный, кто никогда не имел проблем с законом.

На этот раз никто не засмеялся. Никто не сделал попытки защитить свою честь и репутацию. Возможно, я попал в больное место. Возможно, я только что спас себе жизнь.

— Из всех нас я единственный, кто способен создать кредитное предприятие и все рассчитать, — добавил я.

Все помолчали.

— В определенных обстоятельствах нам может понадобиться такой человек, если все это не брехня.

А что, если брехня? Мою удавку привяжут к тому же самому квадроциклу или к другому?

Здоровяк выдержал паузу.

— Как скоро? — наконец спросил он.

— Как скоро что?

— Как скоро мы увидим, работает это или нет?

— Через две недели после начала работы банка, — сказал я. Мои исходные расчеты основывались на том, что первая стадия займет месяц. Но сейчас мне показалось, что это слишком долго.

— А что, если все провалится?

— Это я тоже учел, — сказал я. — Не провалится. Если никто не захочет брать кредиты, у тебя все равно останутся деньги в виде стартового капитала. Как минимум. А это уже немало. А если клиенты не будут расплачиваться по своим долгам и банк лопнет — хотя я не думаю, что это реалистичное предположение, — то гарантом послужит Парк приключений. Иными словами, ты в любом случае получишь назад то, что вложил. И, повторюсь: все эти деньги будут абсолютно легальными.

Я быстро покосился на Игуану. Он выглядел недовольным. В душе у него, подозреваю, бушевала буря.

— А что, если уровень доходов будет недостаточно высоким? — спросил Здоровяк.

Мои глаза сами собой обратились на повешенного. И я сказал то, что должен был сказать:

— Такой риск есть. Но я верю, что мы сумеем найти золотую середину.

— А что в ней золотого?

Я вспомнил папашу, который привез на своем старом «опеле» дочку, чтобы поиграть в Парке приключений. Моя идея заключалась в установлении такого процента по кредиту, чтобы он мог заинтересовать многих. На лице Здоровяка впервые мелькнуло нечто, похожее на выражение. Хотя более внимательный взгляд показал бы, что никакое это не выражение — он просто несколько раз открыл и закрыл глаза.

— Я думал, ты актуарий. А ты хочешь стать ростовщиком, — сказал он.

Мне показалось, что от тона, каким он это произнес, температура в сарае упала градусов на десять. Я решил, что сейчас не лучшее время, чтобы вступать в дискуссию о принципах взаимовыгодной банковской деятельности.

—