свой последний обед. И наконец, он свалился в него лицом, и как бы ушел «на глубину», под поверхность своей рвоты и блестящего металлического шторма, являющегося просто полом в кабине пилота. Не в силах соотнести уведенное с реальностью, издав низкий утробный звук, Странник провалился в темноту, наступающую откуда-то изнутри, из глубин его разума.

* * *

Странник, не торопясь брел в абсолютной кромешной тьме, настороженно прислушиваясь к каждому своему шагу. Он никак не мог вспомнить, куда же и зачем он идет. Внезапно ему показалось, что он услышал какой-то инородный звук, и огляделся по сторонам. Ничего. Все та же темная бездна. Пожав плечами, он отправился дальше. Совершенно неясно сколько времени он брел: мгновение, или же целую вечность. Время в этой черной пустоте вело себя как-то странно. Временами казалось, что оно вовсе отсутствует. Однако в какой-то момент Странник начал замечать множество полупрозрачных фигур вокруг, а затем и узнавать некоторые из них. В основном он узнавал золторианцев. Тех самых, чьи смерти он наблюдал лично или косвенно. Одна из фигур, стоявшая в пол-оборота, была до боли знакома. Лицо Странника искривилось в улыбке, сочетающей в себе скорбь и радость, и он закричал:

— Эй! Привет, Милашка!

Но вместо слов слышалось только бульканье, доносившееся, кажется, откуда-то извне, снаружи этого темного беспросветного мира. Странник махнул рукой, его взмах распался на отдельные моменты, как будто рука расплывалась в пространстве, но фигура не обратила на это никакого внимания. Улыбка сползла с лица человека, и он, сгорбившись, отправился дальше, вдоль рядов еще незнакомых безликих фигур.

Вдалеке, где-то в центре всего этого немого неподвижного театра статуй, виднелся один силуэт, который по неясной причине выбивался из общего множества остальных. Несмотря на то, что эта инопланетянка не была знакома Страннику, она вызывала в нем странные отголоски, прошлого ли, будущего, это не имело значения. Факт был в том, что она буквально притягивала к себе идущего, и, казалось, единственного живого, во всем этом мрачном мире.

Подойдя поближе, Странник смог наконец разглядеть незнакомку. Она была красива. Невероятно красива. Человек даже не знал названия ее вида, но ее красота, эстетичная, неидеальная и оттого прекрасная, заставила его открыть рот и восхищенно выдохнуть. Краски как будто выцвели за ненадобностью в окружающей черноте, но оттенки, хоть и слабые, просматривались. Голову незнакомки покрывали блеклые, но несмотря на это, прекрасные перья цвета краев видимого спектра излучения: фиолетовые и красные. На изящных длинных руках так же присутствовали перья. «Если их расправить, то руки наверно превратятся в крылья!» — подумал человек. Перья пропадали лишь у четырехпалой кисти, на которой три пальца были противопоставлены одному, находящемуся чуть повыше остальных. Кожа незнакомки серебрилась, и казалось излучала слабый свет, в лучах которого виднелась мелкая золотая пыль. Черты лица незнакомки были благородны и плавны, изгибы перетекали из одного в другой: от шеи до приоткрытых губ, затем до слегка вздернутого носика и наконец…

Единственное что выбивалось из общей картины. «Как же я этого сразу не заметил!» — Странник испуганно отпрянул от фигуры. Глаза незнакомки были впалыми бездонными колодцами. Абсолютно черными и холодными. Даже окружающая темнота не могла сравнится с ее глазами. И… Они, кажется, говорили. Человек вновь услышал в своей голове знакомый пугающий голос, взывающий к нему:

— Странник. Вернись домой. Странник… МОЙ… СТРАННИК!

Последние слова прогремели так громко, что человек подумал, что у него вот-вот взорвется голова. Он схватился за уши руками и беззвучно закричал, в тщетных попытках перебить страшный голос, беспрестанно повторяющий:

— МОЙ СТРАННИК!

* * *

Человек резко открыл глаза, сделав громкий хриплый вдох. В ушах звенело, а сердце стучало как бешеное. Перед заплывшим замыленным взглядом предстал пошедший волнами металлический пол кабины пилота, на котором, собственно, он и лежал, отморозив щеку о ледяную неровную поверхность. Где-то недалеко, кажется, в командном центре «Претендента», а может дальше, слышался шум и неуклюжий грохот, а еще тихие рычащие переговоры на непонятном языке. Зрачки человека чуть сузились, а дыхание пришло в норму. Тело было словно ватным, и Странник боялся пошевелиться от нехорошего предчувствия, что все его кости переломаны. Однако пошевелиться он бы все равно не смог. Мгновенный приход в себя был вызван чем-то вроде болевого шока, которым его обдало в том странном мрачном сне. В следующую секунду голову сжали тиски реальной боли, и не в силах выдержать ее своим перекрученным разумом, Странник вновь отключился, не успев даже подумать об источниках рычащих голосов.

* * *

— Гилак, от этого как-то странно пахнет, — уже на ясном, но ломаном наречии пробасил голос прямо над ухом Странника, и, вновь громко обнюхав его, фыркнул.

— Ммм… От этого тоже. Кажется, корделианской уткой, — чуть поодаль послышалось чавканье, — Не донес он свой обед. Слишком хорош оказался деликатес для такого слизняка.

— Гилак! — голос над ухом оглушил, еще не до конца, пришедшего в себя Странника, — Хватит жрать помои! В раздаточной тебе их еще целое корыто навалят!

— Но там же не будет утки, — слегка разочарованно прозвучал второй голос, за которым последовал звук мягких, но тяжелых приближающихся шагов.

Странника вновь обнюхали, но теперь уже в два носа.

— Чувствуешь? — задумчиво протянул первый голос.

— Да… Так пахло от того золторианского голодранца, которого шморки на той неделе сожрали. Прямо живого. Помнишь, как он орал? Вот смеху то было!

— Да, но от этого прямо-таки несет. И как-то иначе, чем от темных. Я не понимаю…

— Магией от него пахнет, Джук. Сильной. Надо показать его Вождю. Он так приказал. Всех, от кого магией шаманской воняет к нему.

— Верно. Дело говоришь, — вновь протянул первый.

— А с этим что делать? От него вроде не пахнет этой магией, — Странник явственно услышал, как второе существо жадно облизывается, — Можно его сожрать?

— Черт! Ты только о жрачке и думаешь! — за этими словами последовал звук увесистой оплеухи, и злобное рычание в два голоса, — А вдруг это его питомец? Вот проснется этот шаман, увидит, что ты его питомца сожрал, и проклянет тебя, чтоб у тебя вся жрачка насквозь пролетала!

— Ну ладно, ладно… — расстроенно согласился второй, — Потащили их на челнок, там внизу разберутся, что с ними делать.

Странник почувствовал, как за лодыжку его схватила громадная когтистая лапа, и куда-то поволокла. Он осознал, что хоть тело уже и не кажется ватным, но еще с трудом подчиняется голове. Слегка приоткрыв один глаз, он ужаснулся, увидев, громадную сгорбившуюся, песчаного цвета чешуйчато-кожистую спину с гребнем, постепенно переходящим в хвост, который мотался из стороны в сторону